– Госпожа Тауриэль! – попыталась вразумить разбуянившуюся предводительницу Миримэ. – Успокойтесь! Одумайтесь, пожалуйста! Завтра Вы же сами обо всём жалеть будете! Не надо!

– П… шла прочь, отщепенка!

Тауриэль затащила Катана к себе в комнату и заперла дверь.

– Жди! – сказала она пьяным голосом и скрылась за ширму, стоящую возле кровати.

Вскоре на ширму плюхнулся салатовый жакет с вышитой на нём спереди и сзади красной горящей розой, и следом – зелёная мини-юбка. Катан, ничего не понимая, лишь стоял и растерянно хлопал глазами. Вот Тауриэль, покачиваясь, выплыла из-за ширмы. Она была в одном нижнем белье, расшитом розочками, и прошла мимо Катана, призывно виляя попой. На её шее висел странный медальон в виде зелёного глаза, а на запястье левой руки был браслет, украшенный красной шипастой розой на зелёном стебле, сделанной из драгоценных камней. Эльфийка уселась на краешек кровати и томным голосом сказала:

– А теперь покажи мне всё, что ты умеешь!

– Хорошо, я постараюсь, – обречённо вздохнул Катан. Сосредоточился. И создал в воздухе перед собой сгусток бурлящей живой энергии – призвал шаровую молнию. Та, потрескивая, шипя и сыпля искрами, зависла в воздухе между Тауриэль и Катаном.

Тауриэль испуганно «ойкнула». А Катан цыкнул на неё и сказал, чтобы не делала резких движений – иначе нам конец.

– Я ж не умею ей управлять, а она реагирует на движение. Придётся ждать, пока она сама не рассосётся, растворившись в воздухе… Правда, я молодец? – с сомнением в голосе проговорил он.

– Ну ты и… кретин! – она медленно потянулась было рукой к медальону, но передумала.

Так они и просидели неподвижно почти до самого утра, не сомкнув глаз. Ближе к утру эльфийка вдруг, вроде бы беспричинно, начала всхлипывать и, вскоре, беззвучно заплакала.

– Почему вы плачете, госпожа?

– Я хочу пи… пи… сать… – невнятно и смущённо промямлила она, опустив глаза.

Наконец, от шара стал исходить низкий гул, сам он начал шипеть, искрить, и через некоторое время с противным внезапным и резким щелчком схлопнулся и исчез в воздухе, оставив после себя лишь запах озона. Вскоре к этому запаху добавился ещё один, не очень приятный: запах аммиака. Тауриэль растерянно и вместе с тем с ненавистью смотрела на Катана, а простыни под ней быстро намокали.

– Убью! А ну, выметайся отсюда, идиот! И чтобы никому ни слова! – истерично закричала она.

Катан пулей вылетел из комнаты командира и бросился к своей. Та оказалась заперта изнутри. За дверью слышался равномерный храп Сиги. «Не стоит сейчас шуметь и привлекать к себе внимание, а то, не ровен час, Тауриэль рассердится ещё больше!» – мелькнуло в голове у Катана. Он обречённо поплёлся в конец коридора, нашёл открытую общую ночлежную комнату, а в ней – свободный тюфяк, плюхнулся и почти сразу уснул.

«Полукровки, откровенно говоря, вовсе и не народ, но упомянуть о них стоит для полноты картины. Они – потомки, „случившиеся“ от смешения крови родителей двух различных народов. Существа по природе своей – низшие и ущербные. Всё у них только наполовину от „нормальных“ представителей своих народов».

Из последней главы трактата «Мэйн, и народы его населяющие».

Утром его разбудили солдаты, ночевавшие тут же. Растолкали, заявив, что завтрак он уже проспал, и пора в дорогу. Катан неохотно разлепил сонные веки, с трудом принял вертикальное положение – вчерашний день верховой езды давал о себе знать. «Я не вынесу этого: ещё один день верхом!» – со стоном произнёс Катан. Солдаты в спешке собирались. Катан встал – надо было ещё забрать свою сумку из комнаты. Когда он зашёл в комнату, Сиги расчёсывал свою бороду.