Так вот… Свет не вступает в неравный бой, где необходимо обязательно одержать победу, быть первым и главенствовать. Он действует по-иному: не сопротивляясь вторжению чужеродной энергии, принимает в себя тьму, наполняется ею, адаптируется к новым условиям. А затем, растворив в себе всю отрицательную энергию, преобразует ее, насыщает каждую клеточку попавшего в его поле существа свечением, сиянием жизни. И кровь обращается. Сущность оживает. Сердце начинает биться. И обращенное существо навек потеряно для темного общества.

И какой вывод? Чуть меньше солнца – растление и небытие. Чуть больше – жизнь. Постыдная, жалкая, наполненная любовью и добром! Парадокс! И все учения, трактаты и рассуждения мудрецов темного пространства, противостоящих моим изысканиям, описывают междуполярный опыт перехода однобоко. Так называемые коллеги по цеху не хотят ничего знать о губительной силе и трагизме передачи Света сверх того, о чем твердят их постулаты. Не ведают, не видят в своих открытиях противоречий. Им абсолютно наплевать на предложенную мной теорию иррациональности живой, самовоспроизводящейся жизни. Ненавижу солнечный Свет! – хозяин поморщился. – Он для меня – наимерзейшая субстанция! Ну, не будем о нем за трапезой. Для пищеварения вредно… Что-то я опять увлекся.

* * *

После грандиозного обеда злобные родственники, уютно расположившись в черной зале, продолжили разговор. Дядя всё склонял племянника к участию в авантюрной затее:

– Ну так что, мой чернокрылый князь, летим на границу со Светлым Запредельем? Мы к проникшему туда человеку прикоснуться не в силах, слишком много света в нем. А тебе ничего не сделается. Закрутишь его в свое поле, затянешь во мрак и перенесешь в мою тайную пещеру. Только бы знать, в каком месте искать проход на ту сторону…

– Подумаешь, человек, – небрежно отмахнулся ветреный мальчишка. – Выжал из него до капли всю энергию да выбросил. Или Хаосу скормил.

Смерч щелкнул зубами, сыто зевнул и, закинув руки за голову, развалился на огромном мягком диване, умостив тощие ноги в высоких кожаных сапогах на меховых подушках:

– Что-то я устал! Вчера снова партию бесов по проложенному тобой тракту4 в человеческий мир переправил, по бутылкам с алкоголем расквартировал. Представляешь, дядя, эти плоские бестии прошение подать вздумали! В элитный алкоголь их, видишь ли, подсаживай! Совсем от рук отбились. Ну, я им устроил! Всех в бутылочное пиво закупорил. И результат не заставил себя ждать! Из одной только партии – две поножовщины, двенадцать уличных драк и восемь семейных сцен с участием малолетних детей. Ты только глянь! – он бросил на ковер бархатный кисет, из которого яркими искрами просыпались сияющие алмазы.

– Детские слезы высшей пробы! – глаза Жегларда загорелись жадным огнем.

– Они самые! Не зря я этим бизнесом занялся. Предприятие по добыче детских слез никогда не обанкротится! – похвалился Смерч. И добавил с презрением: – Людишки! Слабые, безвольные. Поработить их с помощью бесовской силы – раз плюнуть!

– Ты всё с чертями упражняешься, – качнул головой Жеглард. – Грубая работа. Всё нахрапом хочешь взять, пускаешь ситуацию на самотек. Бесы-то в своем безобразии не сильно разборчивы – налететь, разгромить, накуролесить.

– Да, работа грубая, зато эффективная, – парировал племянник. – Там – драка, здесь – погром. А в результате моя казна постоянно пополняется. Вспомни, какими были наши владения при папаше, которого только войны да титулы интересовали. Какие там налоги да подати, когда в наших землях если не засуха, то – град. Крохи одни… А теперь, когда я бесов к рукам прибрал, богатства текут ко мне со всего человеческого света!