Так делали многие дедушки. Того, кто допускал косяк, «подтягивали» – использовали против него чувство вины, чтобы заставить сделать что угодно. Терминатор в этом деле был грандмастером: его влияние распространялось не только на солдат десантного батальона (они при нём даже сердцем пошевелить боялись), но и на все другие подразделения. Наши дедушки с Терминатором пытались сохранять взаимоуважение, но делали это с большой осторожностью – им было ясно, что стоит лишь раз проявить слабость, как Терминатор найдёт возможность использовать её против них.

Короче, моя встреча с Терминатором в умывальнике не предвещала ничего хорошего. К тому же он был пьян.

– Хуле тут делаешь, Моцарт? – спросил Терминатор.

У него, вероятно, были сбиты какие-то настройки: вместо «Маэстро» он всегда говорил «Моцарт».

– Дневальным стою.

– Тебя в очко уже окунули?

– С чего бы?

– Чтобы из тебя нормального пацана сделать.

Я попытался обойти Терминатора, он преградил путь.

– Это ты дал Казаху машинку?

– Я.

– Залечил уже своим, какой плохой Казах?

– Как было, так и рассказал.

– Краснота ты ебаная, Моцарт.

– Почему краснота? Я же не офицерам рассказал.

– Да мне похуй, веришь-нет?

– Дай пройти. У меня была тяжёлая ночь.

– Ну сейчас тебе полегчает.

Терминатор пихает меня в плечо, я отшатываюсь. Он размахивается и бьёт меня ладонью по уху. Я хватаюсь за трезвонящую ушную раковину.

– Ты же музыкант, да, Моцарт? Тонкий слух? – слышу я в другом ухе.

Терминатор бьёт меня по другому уху, теперь остаётся только звон. Я вижу, как Терминатор что-то говорит, приближается ко мне и бьёт с размаху обеими ладонями мне по ушам. Ещё раз.

Ещё.

Ещё.

Ещё.

Ещё.

Ещё.

Ещё.

Ещё.

Ещё.

Ещё.

Ещё.

Ещё.

Ещё.

Я лежал на полу умывальника, держась за уши. Я не слышал, как Терминатор ушёл. Я не слышал ничего.

Увидев, что Терминатора нет, я поднялся и глянул в зеркало. Я был совсем не похож на того, кем был до армии. Я был забит, до смерти запуган, почти не существовал. Постучав ногтем по металлу раковины, я не услышал стука. Что-то сказав, едва различил собственный голос – далёкий, глухой. Я зажал себе нос, закрыл рот и попытался выдохнуть, чтобы расправить вывернутые наизнанку барабанные перепонки. Не помогло. Я достал и зажёг сигарету. Вдохнул дым, зажал нос, закрыл рот и попытался выдохнуть. Мои худшие опасения подтвердились: из моих ушей пошли струйки дыма.

Глядя сквозь зеркало, я докурил. Вышел из умывальника. Татарин спал на тумбочке, прочие – на своих шконарях. Явь гудела басом, других звуков больше не существовало. Я прошёл по расположению, не слыша шагов. Мне хотелось убить Терминатора, всех остальных и себя. Но я боялся даже неосторожно ступить, чтобы не разбудить дедушек.

Я вернулся и растолкал Татарина, кивнул ему, мол, иди спать. Татарин ушёл, и я сменил его на тумбочке. Самому мне спать больше не хотелось. Я думал о том, что назвал «Божественная пуля». Это достаточно небольшой, чтобы астрономы его не заметили, метеорит. Он летит к Земле и сгорает в атмосфере почти целиком, но от него остаётся небольшой камень – размером с пулю. И эта пуля с чудовищной скоростью пробивает голову всего одного человека.

Утром пришёл дух от Казаха – вернул машинку для стрижки.

К моему удивлению, слух ко мне постепенно вернулся. Это заняло около суток. Я всё ещё мог пропускать воздух через уши, но возможность слышать поначалу низкие, потом средние, а потом и высокие частоты постепенно восстановилась. Когда я понял, что это происходит, я почувствовал счастье, которого не испытывал в армии ни разу. Объяснить это я мог лишь чудом. Однако настоящие чудеса были впереди.