– Кто с меня снял трусы, мать вашу?

У Славика с Максом началась истерика.

– Это гномики, – прохрипел Славик, закатываясь. – Они ночью пришли, залезли под одеяло и стащили с тебя трусы.

– Ага, – подтвердил Макс. – Гномики-гомики. Их администрация всегда присылает в номера для новобрачных. Мало ли что. Вдруг пригодятся?..

Лелик сунул руку под подушку и вдруг обнаружил там свои заветные трусы. Тут же он вспомнил, что в этих трусах оказалась довольно жесткая резинка, которая ему в дороге натерла бедра, поэтому он, ложась спать, трусы снял и засунул под подушку. Лелик, чертыхаясь, надел под одеялом трусы и снова вскочил с кровати.

Славик с Максом, завидев Лелика в трусах, заулюлюкали и засвистели.

– Не фиг свистеть, – строго сказал Лелик. – Бесплатно я тут уродоваться не буду. Все порядочные стриптизерши неоднократно за вечер получают по пятьдесят баксов, которые им засовывают за лифчик или за трусики.

– Надевай лифчик, – с готовностью сказал Славик. – За такое зрелище я пятьдесят баксов заплачу, не задумываясь.

Лелик понял, что с этой парочкой сейчас лучше не связываться, поэтому отправился умываться…

Завтрак в этой гостинице подавали какой-то странный: пара йогуртов, круассан и кучу всяких сладостей – джемы, пирожные и конфеты. А в ресторанчике кроме них сидели довольно странные парочки: либо юноша с девушкой, либо юноша с юношей, либо девушка с девушкой.

– Что за завтрак такой? – брезгливо спросил Лелик, который вообще не любил сладкого. – Где котлета или сосиска – я вас спрашиваю?

– Он нас спрашивает, – пробурчал Макс Славику, прожевывая круассан, на который он вывалил две баночки джема. – Пускай он лучше девушку на стойке спрашивает. Он ей вчера так понравился, что нам дали номер для новобрачных.

– Да тут все номера такие, – сказал Славик. – Я слышал о подобных отелях. Обычно тут останавливаются голубые, лесбиянки и традиционный молодняк, который хочет ночью круто оттянуться. Поэтому весь антураж такой. И сладости на завтрак.

– Ну и фиг с ними, – сказал Лелик. – Переночевали, и ладно. Главное – нас здесь не изнасиловали.

– Вообще-то, мы отсюда еще не уехали, – пробурчал Макс, беря Леликов круассан.

– Что? – нахмурился Лелик.

– Ничего, ничего, – сказал Макс. – Я говорю – еще не вечер.

– Положь мою булку, зараза, – сказал Лелик, отбирая у Макса круассан. – Я жрать хочу. Кроме того, надо решить, что мы делаем дальше.

– А у нас какие-то варианты? – поинтересовался Славик.

– У меня в Брюсселе старый приятель живет, – сказал Лелик. – Я думал, раз мы все-таки в Бельгии, брякнуть ему и, может быть, заехать. Хороший парень, между прочим.

– Как звать? – деловито спросил Макс, забирая леликовские баночки с джемом. – Тиль Уленшпигель?

– Саша Хохлов его звать, – ответил Лелик. – Мой школьный приятель.

– Ну, – рассудительно сказал Славик, – если он нас хорошо встретит и покормит в приличном ресторанчике, то почему бы и не заехать. Наши русские хлопцы славятся своим гостеприимством.

– Сашка наверняка нас шикарно встретит и покормит в лучшем русском ресторане, – сказал Лелик. – Правда, он не русский. Он чистый еврей.

– Я всегда не доверял евреям с русскими фамилиями, – сказал Макс, чавкая, как бегемот.

– Твоего мнения никто не спрашивает, – отрезал Лелик, вставая, чтобы идти в номер звонить Хохлову. – Не хочешь ехать – оставайся здесь, в отеле для розовато-голубоватых. Может, повезет, и тебя кто-нибудь изнасилует.

– Злой ты, – сказал Макс нежно (после еды он впадал в сентиментальное настроение и ни на что не злился). – Разве я могу тебя бросить в Брюсселе одного, противный?..

Лелик ничего на это не ответил и отправился в номер…