Сочинение книжника Пейо имеет многие типологические черты балканских мартириев конца XV – первой половины XIX в.

После создания жития Георгия Нового и службы мученику культ этого софийского страдальца за веру Христову довольно быстро начал шириться на Балканах. Новоявленного святого почитали не только в Софии, но и в Македонии, Сербии и на Афоне.[67]

Как яркий памятник болгарской средневековой агиографии сочинение Пейо сделалось объектом внимания со стороны ученых еще с середины XIX столетия.[68]

XVIII–XIX века – в южнославянские земли ознаменованы формированием национального самосознания и обострением национально-освободительной борьбы с Турецким игом.

В изобразительном искусстве все чаще встречаются образы новоявленных болгарских святых – великомученика св. Георгия Софийского, св. Георгия из Кратова, св. Георгия Янинского, св. Николы Софийского из Злата Мыгленска, а также Георгий Новый в житии.

Икона «святой Георгий Софийский из села Куклен» имеет яркую тональность и удачный рисунок, а национальная одежда придает ей новое художественное звучание. Турецкий фес на голове мученика напоминает о времени, когда ему силой надели его, а затем он сбросил его, за что был сожжен. Пальмовая ветвь (символ победы) в руке Георгия подтверждает непокоренно сть воина врагам. Вероятно, тому же мастеру принадлежит и икона «святой Георгий Новый из Банско», выставленная в Филиале Национальной художественной галереи в Софии. Очень близки по стилю, деталям аксессуара и шрифту надписей алтарные двери в церкви села Брягово Пловдивского края, датированные 1834 г.[69]

Огромное количество икон XIX в., дошедшие до нашего времени в разной степени сохранности, говорит о неиссякаемой вере и любви в св. великомученика-воина-защитника Георгия Победоносца в многострадальной, находящейся под турецким гнетом Болгарии.

Движение за национальное освобождение было связано с верой в помощь славянских народов, главным образом русского народа. В результате этого в религиозной живописи Болгарии появляются образы русских и сербских святых. Также группы святых воинов появляются на фресках экстерьеров и интерьеров болгарских церквей и монастырей.

Во второй половине XIX века отряды русских воинов действительно помогли болгарскому, а затем и южнославянским народам в борьбе за национальное освобождение. И в этой ситуации героическая тема борьбы светлого и темного начал зазвучала с удвоенной силой.

Герой воодушевляется сложностью и объемом поставленных задач, легко приходит в состоянии боевой готовности. Герой использует опыт, мужество и силу, для того чтобы изменить самого себя и мир его окружающий.

Поэтому образ воина-змееборца вновь обозначил в живописи наиболее важные качества защиты и победы в стремлении человека к свободе и совершенству, самого себя и своей Родины.

В XIX в. ярко обозначился симбиоз канонической иконографии, тяготеющей к византийским прописям, и барочных форм, все более проникающих в иконописные композиции. Житийные иконы и иконы с многочисленными сложно декорированными клеймами теперь становятся предметом вариаций и подражаний. В стенописях храмов святой воин вновь облачен в манерно – римский костюм и наряду с этим продолжается традиция многократных изображений «Чуда святого Георгия и змие». Вариативные тексты этого типа различны по формам выражения, но всегда актуализируют основной концепт – борьбу Добра со Злом.

На протяжении тысячелетий в религиях и мифологии европейских и ближневосточных цивилизаций дракон и змей были воплощением тьмы и зла; борющиеся с ними боги, герои и святые олицетворяли светлое начало, добро. В древнегреческих мифах Зевс побеждает стоглавое огнедышащее чудовище Тифона. Особенно заметно сходство христианского мифа «Чудо о змие» с античным мифом о Персее и Андромеде, в котором Персей убивает морское чудовище и освобождает дочь царя, Андромеду, которая была отдана на съедение чудовищу, чтобы спасти от опустошения царство. Существует множество прекрасных изображений на древнегреческих вазах, геммах, монетах, иллюстрирующих эти мифы.