Кружку у меня забрали.

— Нелли.

— М-м? — я даже глаза не открыла.

— Помни, что я сказал. Нарушишь правила – умрешь.

— Так уж и умрет, — проворчала Донка. — Не пугай девчонку зазря.

— Какая же она девчонка? Старуха!

Под веселые звуки ссоры я начала отключаться, а проснулась же в тепле, в темноте, на кровати, укрытая мехом. Кто-то прошелся рядом, зажглась свеча. Я выпростала руку из-под меха, протерла глаза и увидела знакомую девушку с косами.

— Я Ленутка, — представилась она, — меня к вам… к тебе матушка послала.

Прочистив горло – весьма неприятный звук получился – я ответила:

— А я Нелли.

— Знаю, — улыбнулась Ленутка. — Ты не гляди, что это кладовка: здесь тепло, ведь кухня рядом, да и прибрались мы здесь с мужем. Матушка велела свой матрас принести и меховое покрывало.

— Спасибо.

— Хорошо, гос… — девушка осеклась.

— Уже не госпожа? — усмехнулась я.

— Не знаю, отчего хозяин к тебе так жесток, он обычно бережет сосуды.

Все просто – он отказов не любит.

— Мне бы в туалет…

Девушка взяла свечу и проводила меня, по пути объясняя, в какой мы части дома и куда надо свернуть, чтобы попасть в туалет. От туалета я ожидала худшего, но это оказалось относительно чистое помещение с сиденьем, отверстием под ним и, вроде бы, сточной трубой. На обратном пути Ленутка провела меня на кухню, показала местечко за печью, где можно помыть руки с мылом и умыться, потом усадила ужинать.

Было тепло, горела свеча; я ела вкусное, хотя и остывшее варево из мяса и овощей, закусывала лепешкой и думала.

— Ленутка, а что случилось с предыдущими сосудами?

— Не знаю.

Мне не понравился этот ответ.

— Ваш хозяин – некромант?

Девушка кивнула:

— Да, он из рода Айдов-некромансеров.

— Зачем я ему теперь, когда он забрал мою молодость?

— Не знаю.

«Все ты знаешь», — подумала я, но наседать не стала. Так или иначе я все равно узнаю правду.

Подкрепившись, я снова отправилась спать к себе в каморку; Ленутка проводила меня и разъяснила, какой в Пауте распорядок для слуг. И, поглядывая на меня с подозрением, предупредила, чтобы я пока одна никуда не ходила, особенно наверх, а уж о саде хозяина и думать нечего – нельзя туда и точка!

— Не беспокойся, — хрипло усмехнулась я. — Куда я такая дряхлая пойду? Лестницу даже не одолею: развалюсь.

— Уклад есть уклад, я должна предупредить.

— Да поняла я, — усмехнулась я еще раз. — Прикончит меня ваш хозяин.

— Не прикончит, если будешь смирной.

— Конец мне, — констатировала я.

Ленутка тактично промолчала, затем помогла платье нарядное снять, забрала его, а еще чулки и туфли к нему и, оставив мне лишь сорочку, длинную и мягкую, уложила на кровати, мехом накрыв. Сытая, согретая теплом и искренним участием девушки, я заснула очень быстро.

А вот проснулась медленно, с трудом. Кто-то тряс меня.

— Подымайся!

Насилу открыв глаза, я сфокусировалась и поглядела возмущенно: кто смеет будить меня в такую рань? Посмела Донка.

— ПОДЫМАЙСЯ! — громко повторила она, решив наверное, что я плохо слышу.

Что ж, я и впрямь чуть тугоухой от такой громкости не стала и проговорила робко, что мне тяжело, и голова трещит.

— Чего?

Да уж, не звучу я больше переливчатым ручейком, как полагается по настоящему возрасту, а сиплю и хриплю как старая несмазанная телега… Прокашлявшись, я откинула мех и попробовала протереть глаза. Пальцы согнулись неохотно; испугавшись, как бы не поломались они вовсе в своей иссохшей хрупкости, я решила, что и без протирания глаз пока сойдет, и поднялась.

Что-то хрустнуло. Я охнула.

— Что, спину прихватило? — сочувственно спросила Донка.

Я прокашлялась еще, чтобы не так уж скрипеть, и ответила: