Эмиль снова вздрогнул, не издав ни звука, и махнул телефоном. Паук пролетел по высокой дуге, плюхнулся на пол уже за дверным проемом. Пара секунд тишины – и глухой удар подошвы по каменным плиткам пола. Кажется, паук только что закончил свою жизнь под ногой Миллера.

Очень тихо Эмиль отходил в сторону с телефоном в руке. И только когда расстояние показалось достаточным, набрал номер полиции.

– Я хочу сообщить о нападении! – прошептал он.

И добавил, на всякий случай:

– И убийстве!

Патрульная машина объявилась на удивление быстро. Кто-то сказал бы, что патрульные просто были рядом. Чак сказал бы, что ему не суждено было умереть в тот день, и патруль не мог не оказаться рядом. Вселенная не погибнет из-за такой мелочи, как маршрут патрульной машины.

Но он не сказал ничего, в тот раз. Говорить стало трудно, видеть – еще труднее. Лицо распухло, один глаз заплыл, на второй стекала струйка крови из рассеченного лба. Хамить и подшучивать уже не хотелось.

– Билет! – прошептал он жалобно. – Билет же! Мир же погибнет!

– Ну, понятно! – подвел итог Миллер. – Стало быть, ты решил косить под психа. Значит так, псих – ты не в суде, тут тебе это не поможет! И я тебе дам шанс. Один! Понимаешь? Всего один. Вот смотри!

Он ударил Чак в живот, и тот захрипел.

– Вот сколько раз я сейчас ударил – вот столько у тебя шансов осталось. Понял? Один! Ответишь правильно на всего-то один вопрос – будешь жить. Где Ларси? И где сумка?

Он легонько постучал стволом пистолет по щеке Чака. И задал два вопроса, но и по этому поводу подшучивать над ним Чаку уже не хотелось. Он просто хотел жить, а мысль, что умереть в Оазисе ему не суждено, раз видения показали что-то иное, давно вышибли из его головы удары в лицо.

– Сумка в сейфе, – пробормотал он. Что-то надо ответить, а ответ: «Не знаю!» абсолютно не устраивал того, кто задавал вопрос.

– Ух ты, что-то новое! – удивился Миллер. – Давай дальше. Где сейф?

Яркие огни ворвались в склад через грязное окно, промелькнули и исчезни. Отблески мигалок на крыше патрульной машины! Без воя сирен, но c мигалкой, она проехала мимо. Свернула за угол. И остановилась возле входа в Оазис.

Миллер метнулся к окну и прижался к стене рядом с ним. Он знал, как выглядят огни патрульной машины. И знал, что в окно патрульные не полезут. Им понадобится несколько минут, что бы войти и добраться до заброшенного склада.

– Повезло тебе! Но мы еще поговорим про твой сейф, – пообещал он.

Новый удар пришелся в затылок, и для Чака все закончилось. Миллер подергал ручку на грязном окне. Рама сдвинулась с места, заскрежетала. Сверху посыпалась пыль, грязь и трупы сушеных тараканов. Он дернул еще раз, и окно открылось.

Пока патрульные заходили в Оазис с одной стороны, осторожно, внимательно, с оружием наперевес, Миллер выходил с другой, быстро и бесшумно. И хилый забор не мог этому помешать.

– Билет! – пробормотал Чак, и Эмиль рванулся к нему. Он пропустил вперед патрульных, но уже понял, что перестрелка отменяется. Открытое окно объясняло, куда делся тип в пиджаке, камень так и не пригодился, а останки паука превратились в черное пятнышко на полу.

– Клякса, ты живой? Чак! – Эмиль плюхнулся на колени перед стулом, протянул руки к Чаку, и тут же отдернул. Лишний раз трогать месиво, в которое превратилось лицо Кляксы, явно не строило.

– Билет! – повторил Чак и всхлипнул.

– Отойдите! Выйдите наружу! – патрульный оттеснил Эмиль в сторону.

– Это ж я вас вызвал! – возмутился он.

– Вот и хорошо, спасибо, вы спасли чью-то жизнь. А теперь отойдите и не мешайте! Врачи скоро подъедут.