– Судьба! – провозгласил он торжественно.

– Да никакая не судьба! – Эмиль вскочил, ударился ногой об опрокинутый стул, и сел обратно. – Поймите вы! Это не предсказания, это сценарий – и вы его исполняете, делаете то, что увидели! Там же ни хрена не понятно в этих видениях, одни обрывки. Ни хронологии, ни сюжета! Может вообще все не так? Может это вообще была не твоя свадьба?

– Так может это и не твой труп был? – ответил Чак. – Может это не тебя там собираются зарезать, а Юлия?

– А если меня? Я не собираюсь рисковать. Ни собой, ни Юлием, ни еще кем-то. Оно того не стоит!

– Да хрен с тобой, Голова! – Чак протянул руку. – Думаешь, что сможешь все изменить? Попробуем! В здравом уме и почти трезвой памяти, я Чак Гусман, Чак Великолепный и Неповторимый, торжественно клянусь, что не пойду за предсказаниями, и не стану рисковать жизнью друга! Устраивает тебя такой расклад?

Эмиль поднялся и пожал протянутую ладонь.

– А ты как, Финик? Что выбираешь, что важнее? Девка или жизнь друга?

– Да куда я от вас денусь? – Финик грустно пожал плечами. – Жизнь, конечно. Клуб Единица останется навсегда!

В маленькой каморке со сломанной дверью три участника Клуба Единица заключили договор, который мог отнять или спасти жизнь, или сломать вселенную. И почти никто не собирался соблюдать его.

Гектор не носил часы, и обычно приходил слишком рано или опаздывал. Смотреть на часы – стиль Эмиля, а потому именно его часы были во всех видениях. Гектор знал, когда что-то случится с Эмилем, но не представлял, когда сам встретит свою судьбу из сундука.

Он узнал улицу, которую увидел, но не знал время, и теперь просто бродил по нужному месту и терял калории вместе с потом. Туда и обратно, снова и снова, по одному маршруту. Тонкое платье и спина, которую он укроет одеялом, кольцо на пальце – все начинается здесь! А раз непонятно, когда именно начнется, то нужно быть на улице постоянно. Только так он не пропустит нужный момент.

Точное время знал Эмиль. И в видениях и в жизни он постоянно смотрел на часы, и теперь, на той же улице, он ждал момент, который собирался упустить. Самое первое видение, которое он получил, еще до сцены с убитой чайкой.

Дверь с надписью «Кофе и любовь» – дурацкое название для кофейни, но именно так написано на двери. Дверь открывается. Рука поднимается к глазам. На циферблате часов время – 17:10. Грохот! Это посуда падает с подноса, кружки бьются. Мужской голос с иронией произносит: «Поздравляю!».

Часы покажут 17:10 и все случится. Или нет! Если не он войдет в двери кофейни в нужное время, не услышит, как бьется посуда, то станет понятно, что будущее можно изменить. И если он не услышит голос, говорящий: «Поздравляю!», то не услышит и голос, который говорит: «Ты же знал, что тебя зарежут, вот и не жалуйся!».

К кофейне Эмиль подошел почти вовремя, демонстративно прошел мимо и зашел в крохотное кафе на соседней стороне улицы. Занял стол у выхода, заказал первое прохладительное, что было в меню, сразу оплатил счет и застыл, с бокалом в одной руке и часами в другой. Он увидит 17:10 на циферблате! Но в кофейне через дорогу его не будет.

До срока оставалась еще минута. Жара хозяйничала в городе. Эмиль утер пот, и втянул глоток сладковатой бурды со льдом. Он не смотрел в окно. А Гектор за этим окном не заглядывал в окна и не разглядывал тех, кто сидит внутри. Он бродил по улице, и искал свою судьбу так же старательно, как Эмиль ее избегал.

Стрелка механических часов, с тихими щелчками отсекающая секунды, сделала бы момент драматичнее. Но часы на руке Эмиля были электронными, и на невыразительном сером дисплее девятка просто сменилась десяткой. Вот и все! 17:10 – момент настал, а Эмиль таки не вошел в дверь кофейни, которая пришла к нему в видении!