За пределами семьи никто не знал кто он. Так было всегда. Однако Никитин разнюхал.

Память услужливо подкинула воспоминание годичной давности. Я приехала в Петербург на похороны бабушки, матери отца. Об истинной цели моего визита никто не знал, как и о том, что в офис я явилась прямиком с поминок. Этой же ночью я улетала в Тель-Авив, посему взяла некоторые вещи бабушки с собой. Все, что хотелось оставить на память, я отправила курьерской доставкой. Но некоторые вещи все же не рискнула отправлять с чужими людьми. Награды отца, его фотографии, я взяла с собой. Были среди прочего и некоторые бабушкины документы. Узнать по ним кто она, а также имя ее единственного сына, труда не составило бы. Однако для этого необходимо было залезть в мою сумку и изрядно покопаться в ней. Что ж, надо быть внимательнее к своим вещам. И «друзьям».

– Почему он не дал тебе свое имя? Боялся, что многочисленные враги отыграются на единственной дочери?

Я предпочитала молчать, пытаясь понять: куда он клонит, как много знает. Все попытки разбивались о его неуемную энергию и буйную фантазию.

– Оказывается, в своем мире он был легендой. Ближний и Средний Восток исходил вдоль и поперек. За руку здоровался с президентами, вытаскивал из-под пуль менее удачливых соратников по ГРУ. Сколько языков он знал? Арабский, Иврит, Фарси…что-то упустил?

Пять. Отец знал пять языков. И каждым владел столь же свободно, как и родным русским. А хоронили его в закрытом гробу, присвоив звание героя посмертно. Но в присутствии Никитина говорить о нем было невозможно – казалось предательством.

– Должно быть, ты решила пойти по его стопам?

– Подтянуть языкознание?

– Не играй со мной, – зло прошипел Никитин и вновь неприятно близко наклонился ко мне. – Я все про тебя знаю!

– Ты уже говорил. Я не забыла.

– Считаешь себя неуязвимой?

– Считаю, что ты тратишь мое время зря.

– Напрасно ты веришь, что твои высокопоставленные друзья в погонах заступятся за тебя!

– О каких именно друзьях идет речь?

– Черт! Да прекрати ты паясничать! –не выдержал он. – Признай уже, ты скомпрометирована! Сара Гольден, гражданка Израиля, и Мэри Родионова, гражданка США, – все это ты!

– Ага, два в одном. Шампунь и бальзам в одном флаконе.

Никитин сжал зубы в глухой ярости. Должно быть, ему стоило великого труда не разнести здесь все. Однако он все же сумел сдержаться. Я же наблюдала за ним без особых эмоций, со странной смесью удивления и брезгливости.

– На кого ты работаешь? На ГРУ, как и твой отец? ФСБ? Ты двойной агент?

– Почему бы и не тройной?

– Не смей ерничать! Один мой звонок куда следует, и не сносить тебе головы!

Я усмехнулась. Никитину в самую пору подумать о себе. Но мозги его, как и инстинкт самосохранения, похоже, окончательно отключились.

Я сказала спокойно:

– Потратив немало времени и сил на поиски скелетов в моем шкафу, ты явился в мой дом со сказкой о шпионах. Сюжет интересный, не спорю. Но куда интереснее зачем ты рассказываешь мне все это?

Неожиданно Никитин сменил амплуа. В голосе послышались слащавые нотки, взгляд стал заискивающим.

– Я тебе не враг, Сара.

– Конечно, нет. Ты друг, готовый позвонить «куда следует».

– А как с тобой иначе?! – рявкнул он. Минутка доброты окончена. –Ты же Брест, а не баба!

– Не баба точно, – кивнула я. – Куда интереснее чего ты хочешь.

– В смысле?

– В прямом. Ты ведь пришел сюда с какой-то целью. Явно продумал некий план. Так чего ты хочешь, друг мой?

Никитин уставился на меня, не мигая тяжелым взглядом. Если он рассчитывал, что я прочту мысли, то напрасно. Этому меня не учили.

– Тебя. Я хочу тебя.

– И больше ничего?