мореплаватель. Я часто говаривал это своей дочери, после того, как ругал ее за ваши ночные прогулки.

– Как? Вы знали?

– Меллони не умеет скрывать чувства. Именно поэтому ей никогда не сходили с рук детские шалости. Кто знает, все могло быть по-другому, если бы ваши тайные свидания

переросли в нечто большее. Но что сделано, то сделано. Жалеть не о чем.

Квинтин встал и, отложив трубку в сторону, подошел к окну. Отворил ставни. Тучи совсем рассеялись, и на темном вечернем небе стали видны звезды.

– Возможно, Меллони жива и сейчас смотрит на звезды, думая о нас с Бетси. И я тоже смотрю на эти же звезды, думая о ней, – прошептал он. Некоторое время фермер стоял, задумчиво глядя на небо. Затем захлопнул ставни и, пожелав Уинфреду доброй ночи, вышел из гостиной. Юноша остался сидеть неподвижно, глядя в свою миску.

Мысли о случившемся хлынули в голову, порождая новые предположения и догадки. В голове еще звучал низкий усталый бас старого Квинтина, перед взором стояли его

задумчивые серые глаза.

Из прихожей раздался звук задвигаемого засова, в дверях появились Нэн и Джорди. Нэн принялась убирать со стола. Мальчишка как ни в чем не бывало уселся на стул

и стал доедать похлебку. Уинфред смотрел мимо него, продолжая думать о своем. Нэн собрала всю грязную посуду и вышла. Джорди захватил свою пустую миску и умчался на

кухню за добавкой. Из прихожей послышался стук в дверь, затем вновь раздался звук задвигаемого засова. В гостиную вошла мать и недовольно посмотрела на Уинфреда.

– Почему ты до сих пор не спишь?

Юноша встал и вышел из комнаты. Добравшись до спальни, он аккуратно закрыл дверь и уселся на свое место, укрывшись легким суконным одеялом. Джорди уже мирно посапывал в

углу. Было тихо, лишь изредка доносились шаги Нэн, гасившей светильники. Уинфред лежал и перебирал в голове рассказ старого фермера. Перед ним возникли отрывочные

картины прошлого: ночные прогулки у озера, образ юной девушки, вздрагивающей от порывов ветра… Юноша невольно улыбнулся. «Интересно, какой теперь стала Меллони? Сильно ли она изменилась? Что с ней стало после трагической смерти мужа?» – думал Уинфред, изо всех сил стараясь прогнать мысль о том, что его бывшей подруги уже нет в живых. «Но ведь если Линн в своем рассказе ни разу не упомянул о ней, значит, еще есть надежда? Почтенному Квинтину, конечно, ничего не остается, как сидеть и ждать вестей, ведь сам он уже стар и ничего не может изменить».

Внезапно Уинфред вспомнил, что дорога из столицы занимает много времени и вести могут приходить с опозданием. Ему стало не по себе. В голову начали закрадываться сомнения. Сколько всего могло случиться, пока слуга Каррингтонов добирался из города? Может, отцу Меллони стоило остаться там и помочь сыщикам в поисках дочери? С другой стороны,

тогда мы бы не узнали о происшествии. А возможно, обстоятельства вынудили его покинуть столицу и искать пристанище у старого фермера? Что если убийца, не насытившись

кровью хозяина дома, решил преследовать и его ближайшее окружение? Но тогда что он сделал с Меллони? Быть может, Линн, слуга Каррингтонов, скрыл от Квинтина правду, ведь смерть единственной дочери могла стать для старика ударом! Было бы здорово увидеться с ним сейчас и узнать все факты, дав слово никому ничего не рассказывать.

Уинфред ворочался, пытаясь уснуть, но сон не шел. Мысли лезли в голову одна другой ужаснее, заставляя юношу ворочаться с боку на бок. Наконец он сел и протер глаза,

прислушиваясь. В доме было тихо. Двигая руками в темноте, Уинфред нашел свою одежду, встал и на цыпочках двинулся к выходу из спальни. Неожиданно скрипнула половица.