Сумерки Ужаса Сергей Рубенцев

Я живу в коммуналке. Звать меня Егор, и я студент. Место, в котором я проживаю, такое, какое вы себе представляете – старая большая обшарпанная квартира, разделённая на части.

О жильцах, как раз, и пойдёт речь. А точнее, о соседке.

Но начну издалека. Я приехал в новый город в поисках возможностей, как и многие молодые люди. Не сказал бы, что учусь на «отлично», хоть и вполне сносно.

Ничего необычного в коммуналке нет – никаких старых духов и призраков.

В самой дальней комнате живёт дядя Максим – так он просит себя называть. Это мужчина средних лет, с уже видневшейся залысиной. Иногда он любит, так сказать, выпить. Но неудобства он не доставляет.

Тот, кто действительно меня напрягает, это старуха – соседка, чья комната находится прямо рядом с моей.

С виду, как говорят про таких, это «Божий одуванчик». Милая, добрая, в смешных больших очках и клубком ниток.

Вы подумаете – для чего я всё это рассказываю? Зачем знать вам о том, как выглядят мои соседи?

А всё очень просто – я боюсь это место. Единственная причина, по которой я ещё не съехал, это то, что финансы не позволяют.

И каждую ночь мне приходится это терпеть.

Всё началось в октябре. Первый месяц учёбы прошёл относительно гладко и спокойно – хоть и трудно было рассчитывать деньги на пропитание, постоянно успевать на пары, я всё же справлялся.

Жильцы тоже были нормальными. Максим Дмитрич, хоть и пил не редко, был относительно спокойным и добрым человеком. Да и бабушка, что жила прямо рядом со мной, тоже показывала себя с лучшей стороны.

Одним поздним октябрьским вечером, когда я уже вернулся после пар, ко мне постучал дядя Макс.

Открыв дверь, я обнаружил на пороге уже достаточно подвыпившего соседа. Тот стоял с полупустой бутылкой водки, и, оглянувшись на комнату, в которой жила пожилая соседка, прошептал:

– Выпить не хочешь, Егорик?

Он называл меня так, даже понятия не имею, по какой причине. Он не рассказывал. Зато я точно знаю, почему Макс пил – он воевал в Чечне, и, скорее всего, заработал себе посттравматический синдром. Оттого на лице соседа иногда выступали слёзы, когда он уж очень сильно напивался.

Не раз я видел сидящим его в гордом одиночестве на общей кухне по утрам. Сосед, закрывая голову руками, мог, не пошевелившись, сидеть за столом по нескольку часов.

Я подумал.

– Почему бы и нет? – Ответил я Максиму Дмитричу.

Тот, махнув рукой, пригласил меня за собой. Мы прошли по коридору на кухню, уселись за стол.

Сосед протянул мне рюмку со словами:

– Я не просто так тебя сюда позвал.

– Зачем же? – Удивился я, беря в руки стопку.

– Сейчас… сейчас. – Пробормотал дядя Макс, разливая спиртное.

Мы чокнулись. Выпили залпом. Сосед протянул мне малосольный огурец:

– Закусывай давай.

– Так о чём вы рассказать хотели? – Спросил я.

Дмитрич тяжело вздохнул, посмотрел в сторону квартиры, где проживала старуха:

– Не надо тебе здесь жить, Егорик. Уходи отсюда.

– Почему?

– Странные вещи тут происходят. Тебе не рассказывали?

– Нет. – Произнёс я.

Сосед медленно начал:

– В прошлом году, в той, закрытой комнате, такой же молодой парень, как и ты, покончил с собой.

Я встрепенулся.

– Думал, это кладовая.

– Да нет, просто закрыли её, вот и всё.

Я напряжённо задумался. Потом поинтересовался:

– А вы то, что здесь живёте?

– Старый уже я, Егорик. Не тронет меня оно.

– В каком плане «оно»?

– Тебе лучше не знать. – Дядя Максим разлил водку по стопкам. – Пей.

Мы выпили. Закусили. Я смотрел на Дмитрича и думал – врёт ли он мне? Но если и так, то для чего? Всё это было странным.

– Ты думаешь, почему я пью?

– Из-за Чечни? – Предположил я осторожно.

– Да, не только из-за этого. Хоть и потерял там товарищей. – Взгляд Максима Дмитрича остекленел на секунду.

Эти глаза… Они выражали глубокую горечь.

– Извините, что напомнил. – Мне стало стыдно.

– Да ничего. Это я, дурак старый, сам спросил.

Сосед разлил спиртное. Перед тем как выпить, дядя Макс произнёс:

– И по другой причине я пью, поверь мне.

Я опрокинул стопку вслед за мужчиной.

– То, что здесь обитает, я боюсь этого. По-настоящему боюсь.

– Вы о чём? – Мне стало не по себе.

– Оно меня не трогает, говорю же. Но то, что оно здесь делает… Это заставляет быть меня нетрезвым пару дней на неделе.

– Так о чём вы? – Никак не мог понять я.

– Съезжай отсюда. – Совет тебе даю.

– Но…

– Съезжай, Егорик. – Повторил сосед, наливая себе в рюмку ещё водки.

Я смотрел напряженно на Максима Дмитрича. Взглянул на часы – время было уже пол одиннадцатого. Решив так ничего дальше не выяснять, я протянул соседу руку для рукопожатия:

– Мне уже идти пора. Учёба завтра с утра.

Тот посмотрел на меня, и, пожав руку, сказал на прощание:

– Давай, Егорик. Не забывай о том, что я тебе говорил. Лучше послушай совета.

Находясь в некотором шоке, или скорее, удивлении, я дошёл до своей комнаты и лёг на кровать.

Мне было искренне жаль дядю Максима. Некогда хороший дисциплинированный человек из-за страшных событий, произошедших в его жизни, совсем уже запустил себя.

Допился до чёртиков мужик – размышлял я, переворачиваясь на бок.

Тут я услышал стук. В дверь. Напряженно приоткрыл глаза.

– Дмитрич, вы? – Спросил я вполголоса.

Никто не ответил.

Показалось – решил я, и отвернулся к стене. Ничего странного за ночь не происходило.

Я практически не думал о том, что сказал мне Максим Дмитрич. Мне, честно, было и не до этого. По учёбе завалили всем, чем только можно, и я возвращался домой только для того, чтобы поесть, отдохнуть пару часиков и пойти «на боковую».

Однако меня не могла не беспокоить история о том, что здесь ещё в прошлом году совершил суицид какой-то парень. Однажды, когда я пришёл с университета, и времени было ещё достаточно, решил походить по подъезду. Спросить у жильцов, что да как.

В нашем доме было всего две коммуналки. Одна на 5 этаже, в которой проживал я, другая на втором.

Это так, чтобы вы понимали, что да как тут устроено.

Я прошёл по квартирам, поспрашивал. Все как один утверждали, что и подавно не было никакого парня в той коммуналке, где проживал я.

Для интереса решил позвонить хозяйке – та тоже всё отрицала, добавив, что Максим Дмитрич уже до белочки допился и пугает всех подряд.

Я лишь пожал плечами. Жаль мне соседа, нечего сказать. Но съезжать я не планировал.

Так и провёл бы я, пожалуй, спокойно все дни. Но спустя две недели после разговора с соседом со мной произошло странное событие.

Бабушка, что жила в комнате рядом с моей, как-то навестила меня с пирожками в руках, когда я уже сидел за ноутбуком, придя с университета.

Я открыл дверь. Милая старушка медленно проговорила:

– Внучок, тебе напекла.

– Спасибо. – Я был приятно удивлён.

– Да не за что.

– С чем? – Поинтересовался я.

Соседка медленно улыбнулась:

– С мясом.

– Угу. – Промычал я, откусывая пирожок. – Вкусно. Благодарю.

– Ой, хорошо, что тебе понравились. Всё своё, домашнее.

Я улыбнулся:

– Спасибо, но боюсь, столько не съем. – Я посмотрел на целую гору выпечки – пирожков было не меньше двух десятков.

– Съешь.

– Да нет, извините. Правда. Можно штук 10 взять?

– Конечно, всё для тебя.

Я достал пакет и сложил туда выпечку. Распрощался со старушкой.

Вечер прошёл как обычно – я сидел за ноутбуком, делая отчёт по одному из предметов. Нужно было его вовремя сдать.

Когда закончил, было уже полдвенадцатого. Наскоро умывшись и почистив зубы, лёг спать.

Воротился из стороны       в сторону. Сна не было ни в одной глазу.

По ощущениям, через полчаса, я, наконец, начал засыпать, выбрав удобную для себя позу. Часы мерно тикали, немного нарушая тишину. Всё было спокойно.

Тут неожиданно раздался стук в дверь. Я, пробормотав что-то нечленораздельное, повернулся на другой бок.

Вновь стук. Я попытался проигнорировать его.

Теперь уже в дверь застучали интенсивно. Я гневно крикнул:

– Кто там? – Тишина.

Я сонный поднялся с кровати, подошёл к двери, повернул ключ…

На пороге стояла соседка с горой пирожков.

– Извините? – Удивился я.

– Бери. – Настаивала бабушка.

– Вы время видели?

– Возьми, полезно будет.

Я был ошарашен настойчивостью и упрямством. Сколько, интересно, сейчас времени? – Я повернулся чуть назад, смотря на настенные часы в своей комнате – те показывали час ночи. Невольно встрепенулся. Знаю я, конечно, о странностях пожилых людей, но чтобы настолько…

– Бери.

– Извините, давайте завтра поговорим? – Пытался найти я компромисс.

– Возьми.

– Ладно. – Сдался я.

С горой выпечки прошёл в комнату. Хотя, нет. – Подумал я. – В холодильник надо поставить.

Я вышел через коридор на кухню, где сидел со своим верным спутником – бутылкой, дядя Максим.

– Вот странная бабка. – Начал разговор я, оглядывая тарелку с пирожками. – Настойчивая до невозможности.

Хрипло Максим Дмитрич произнёс, смотря на меня:

– Они сделаны из человечины.

Я сглотнул ком, подошедший к горлу. Поставив выпечку в холодильник, подошёл к соседу, отбирая водку:

– Дядь Максим, может, ну его?

Тот вытянул спиртное у меня из рук, сухо проговорил:

– Съезжай отсюда.

Я лишь пожал плечами и ушёл в комнату. Странный он какой-то. Да и старушка тоже. Зачем в час ночи заявляться?

Тут я встрепенулся, вспомнив слова Дмитрича: «из человечины». Странно слышать такой бред от взрослого человека. Аж как-то не по себе. Да и ел я пирожки эти – мясо как мясо. Чем-то похоже на то, что моя бабушка готовит.

Я улёгся в кровать, и вскоре заснул.