Когда вернулся домой, рассказал бабушке про цветок. Она ещё жива была. Выслушав меня, бабуля сказала, что мне посчастливилось увидеть цветок сумеренника. Рассказала она и то, что одним людям цветок приносит счастье, а другим сулит беду. Всё зависит от времени, когда встретишься с ним. Если днём, при солнечном свете, это – счастливый знак, а если в сумерках, то цветок – знак беды. А если сорвёшь его и кому-то подаришь, то это знак смерти для того, кто сорвал и того, кому цветок подарили. Я поклялся, что не рвал цветок, просто постоял рядом, насладился его ароматом и ушёл.

«Вот и славно, – сказала мне тогда бабушка. – Значит, не навлёк ни на себя, ни на нас, родичей твоих, беды. Запомни, что я тебе сказала о цветке. Помни, когда он прекрасен, а когда опасен».

До сих пор вспоминаю я тот день. Не стану скрывать, что все первые дни меня сильно тянуло пойти на болото, найти то место, где растет цветок, постоять рядом, рассмотреть его внимательно при ярком дневном свете и получить в награду счастье, радость и удачу. Но то не решался, то откладывал поход, то вспоминал, как опасен цветок под вечер, и снова не решался. Такие дела!

Селезень сильно заинтересовался рассказом и просил продолжить, чтобы узнать конец истории, но хозяин, словно набрал в рот воды, игнорировал любопытство молодого односельчанина. Наконец, после очередной просьбы, он ответил:

– В следующий раз всё расскажу: и о сумереннике, и о неизвестном плоде, произрастающем на наших болотах. Приходи, не пожалеешь, будет интересно. Гарантирую!

Всю неделю Дмитрий жил ожиданием дня, когда услышит окончание рассказа о сумереннике и о неизвестном пока плоде, растущем и вызревающем на ситских болотах. Ждал он возможности пойти в гости к Чугуну. Однако не нарушал своего привычного распорядка. Ходил, как прежде, к батюшке в Божонку и навещал родственника в Кривоногове. Дождавшись вторника и промаявшись дома до обеда, отправился к дому Панкрата Макаровича. За неделю нетерпение Дмитрия заметно ослабло, потому он выждал, когда из своего дома выйдет Демьян и, не нарушая привычного порядка, тронулся вверх по улице, следом за Глазом, к дому главного старейшины Соснова, сдерживая шаг, словно его силой тянули слушать окончание истории о сумереннике и рассказ о чём-то ещё неизведанном, что представлялось более загадочным и интересным, нежели болотный цветок, коих в болоте прорва, растут чуть ли на каждом шагу, среди которых достаточно красивых и ароматных.

Панкрат сдержал данное обещание. В этот раз мужики не рассматривали ястреба, не обсуждали проказы Жульки. Хозяин быстро раскочегарил самовар, пристроив кривое колено самоварной трубы к вытяжке русской печки. Через несколько минут вода в самоваре закипела. Водрузив этот обязательный для любого русского жилища предмет в центр стола, Панкрат присел на широкую крестьянскую лавку, обвёл взглядом гостей, словно убеждаясь, что все на месте, и продолжил прерванное неделю назад повествование.

– Вот я и говорю. Хотелось, значит, мне снова сбегать на то болото, найти цветок сумеренника, насладиться его красотой и ароматом. Но, как это часто бывает, если сразу не сделаешь что-то, то потом становится всё труднее отмотать время назад, чтобы вернуться к утраченному. Вот и я тогда шёл, узнавал и одновременно не узнавал места, где был несколько дней назад. Вглядывался, надеясь обнаружить свои следы в болотной траве, но разве их найдёшь?! Знаете не хуже меня: чтобы тропинка в болоте стала заметной, по одному месту надо не один и не два раза пройти, а следует ежедневно ходить не одному человеку. Болото потому и называют таинственным, что умеет скрывать и хранить тайны, прятать следы. Вчерашнее ему хранить ни к чему. Для болота век, что для нас час. Год булькнет в трясине и лопнет, словно его и не было, только тиной сверху затянется место, поди его найди.