Через посредников были начаты переговоры. Рыцари запросили почетную капитуляцию. Сулейман, проявив неожиданное для многих милосердие, согласился. Возможно, он был впечатлен их мужеством, возможно, хотел избежать новых кровопролитных потерь при финальном штурме, а возможно, стремился показать себя цивилизованным и великодушным правителем в глазах Европы. Он предложил рыцарям уйти с острова, сохранив свое оружие, знамена и личное имущество. Им было дано несколько дней на сборы, и османы даже предоставили корабли для их эвакуации.

20 декабря 1522 года, через шесть месяцев после начала осады, Рыцари Родоса покинули свой остров, на который они правили более двухсот лет. Во главе процессии шел Великий Магистр, окруженный уцелевшими рыцарями, их лица были полны скорби, но они шли с достоинством.

27 декабря 1522 года Султан Сулейман торжественно въехал в покоренный город Родос. Над крепостью взвилось османское знамя. Главная церковь Святого Иоанна была превращена в мечеть.

Взятие Родоса стало второй грандиозной победой Сулеймана за два года. Он покорил Белград, открыв путь на Запад, и взял Родос, обезопасив морские пути на Востоке. Он добился того, чего не смог его великий прадед. Он доказал, что является не только наследником, но и преемником великих османских завоевателей. Османская империя стала еще могущественнее, а Султан Сулейман – еще более грозным и почитаемым правителем. Он был Воином, взявшим два неприступных бастиона, и Владыкой, утвердившим свое господство на ключевых перекрестках мира. Мир все больше узнавал имя Сулеймана, и это имя произносилось с почтением или страхом.


Глава 7: Ибрагим: От Сокольничего до Визиря

После триумфального возвращения из Родоса, Султан Сулейман был на вершине славы. Его имя произносилось с почтением и трепетом во всех уголках известного мира. Он доказал, что достоин трона и способен превзойти своих великих предков. Но рядом с ним, в тени его величия, неуклонно восходила другая звезда – звезда Ибрагима.

Ибрагим был не просто слугой, не просто придворным. С самых юных лет, проведенных вместе с Шехзаде Сулейманом в Манисе, он стал его тенью, его доверенным лицом, его братом по духу. Их связь была необычайно глубокой, основанной на shared интересах, взаимном уважении и непоколебимой верности. Сулейман видел в Ибрагиме не раба, взятого в девширме, а родственную душу, человека исключительного ума и талантов, которому он мог доверять абсолютно.

Их дни в Манисе были полны не только учебы и тренировок, но и долгих бесед, совместных занятий музыкой (Ибрагим был искусным скрипачом), обсуждений книг, истории и искусства управления. Ибрагим обладал удивительной способностью понимать мысли и чувства Сулеймана, предвидеть его желания, говорить с ним открыто, когда другие молчали из страха или благоговения. Эта искренность и полное отсутствие лести делали его бесценным в глазах принца.

С восшествием Сулеймана на трон, положение Ибрагима при дворе изменилось стремительно и поразительно. Начав с должности Хранителя покоев ("Хюнкар Столовый" или "Хас Камабаши" – точные названия менялись, но суть в близости к Султану), он оказался в самом центре власти. Это была позиция, которая давала ему постоянный доступ к Султану, возможность слышать все беседы, видеть всех посетителей, знать обо всех событиях.

Сулейман не скрывал своей привязанности и доверия к Ибрагиму. Он обедал с ним, проводил долгие часы в разговорах, советовался по самым разным вопросам – от государственных дел до личных переживаний. Этот уровень близости был беспрецедентным. Исторически, султаны часто держали дистанцию даже с ближайшими визирями. Но Сулейман и Ибрагим казались одним целым, двумя сторонами одной медали.