Варя свернулась калачиком на кровати и зажмурилась. Прошло уже почти два месяца, а перед глазами до сих пор стояла картинка родной квартиры и его. Первые дни она могла только запираться в комнате и тихо плакать от этого предательства, потом стало легче, но если не думать об этом. Следы давно стерлись с кожи, но Варя так и не смогла стереть отпечаток из памяти. Он саднил, жег и никуда не хотел исчезать. Инна обещала ей свободу от него, но выходило плохо. Как только в голове непроизвольно возникал образ, то Варю жутко тошнило. Он преследовал ее во снах, в мыслях и следовал за ней на каждом шагу. Раньше Варе это нравилось. Раньше Варя принимала это за любовь. С самого детства из каждого угла ей твердили: раз бьет, значит любит. Так может, это все-таки любовь? Такая, что не поддается разумному объяснению. Такая, что надо просто перетерпеть, а потом снова будет хорошо. Варя оказалась слабее, не смогла больше терпеть и сбежала, как маленькая девочка.

Варя думала, что стоит вернуться, ответить на назойливые звонки и принять извинения. После цветов все становилось лучше, прямо как раньше. А когда с букета осыпался последний лепесток, то все начиналось по кругу. Варя думала, что все дело в цветах, и если она будет за ними лучше ухаживать, опускать в холодную ванну, то счастье ее продлится дольше. Если она будет каждый день менять воду и сдувать пылинки с букета, то синяки успеют зажить. Но проблема была в Варе. Это она была неуклюжей, глупой, нелепой, неправильной. Это все Варя постоянно делала неправильно. Это все она недосаливала ужин, медленно собиралась в гости к его родителям, путалась под ногами, когда он опаздывал, и постоянно забывала постирать вещи. Сколько бы Варя не пыталась стать настоящей хозяйкой и хранительницей домашнего очага, у нее все постоянно валилось из рук. Он ругал ее за это, ругал и маму Вари, за то, что она ничему не научила непутевую дочь. Он ругал маму, которую Варя не видела уже почти полгода. Не было времени съездить в пригород, где Варя росла. Не было времени позвонить, написать, увидеться в городе. Не было времени и сил, чтобы выдерживать его руку еще и по этому поводу.

– Варечка, ты уже проснулась? Пойдем завтракать? – Света дотронулась до ее плеча.

– Я себя плохо чувствую. – Варя поднялась с кровати. – Я потом себе сама приготовлю. Прости, что не ем твою еду. Просто так совпадает.

– Тебе бы в медпункт сходить, милая. А то на себя не похожа. Бледная вся. – Она села рядом с Варей на кровать. – А насчет еды не переживай. Я потом тебе что-нибудь отдельно приготовлю.

– Не надо в медпункт. Мне надо просто полежать немного. – Варя снова упала головой на подушку.

– Отдыхай. Я позже к тебе зайду.

Света вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь, а Варя провалилась в сон. Там она снова бежала со всех ног от него. Бежала, но снова не смогла спастись. В этих снах она больше не кричит, не плачет, а просто утыкается в подушку и послушно ждет. Ждет, когда он закончит, и она проснется. Варя всегда просыпалась, когда все заканчивалось. Дальше она ничего и не помнила. Она не помнила, как он ушел. Не помнила, как сидела в ванной не в силах проронить ни слезы. Варя не помнит, как сбежала из дома. Варя не помнит ни дня своей жизни от него и до Ахиллеи. Эта пропасть, через которую ей удалось перемахнуть. Варя надеялась, что Ахиллея помогла ей избежать падения. Варя хотела, чтобы Ахиллея стала ее спасением, а не секундой до удара о землю. Варя верила в то, что все еще бежит от пропасти. Она не хотела думать, что в тот день ее столкнули вниз. И сейчас она, распластавшись на дне пропасти, смотрит на солнце и радуется тому, что оно ей светит.