Возле главного здания было холодно. Этот холод будто бы исходил изнутри и окутывал каждого, кто оказывался рядом. Он словно обволакивал легкой пленкой, тянул зайти внутрь и согреться от необъяснимого потока ветра. Холод звал, притягивал и заставлял Асю содрогнуться от страха.

– Что с тобой? Ты бледная какая-то. Плохо себя чувствуешь? – Есения дотронулась до плеча Аси.

– Все хорошо. – Ася прикоснулась холодными пальцами к горячей руке. – Пошли быстрее отсюда. Мне здесь как-то не по себе.

– Из-за главного здания? А что не так? – Есения нахмурилась.

– Не скажу. Я и без того кажусь тебе несерьезной и слишком мечтательной. – Ася натянуто улыбнулась и ускорила шаг.

– Мне казалось, что ты не из тех, кого беспокоит чье-то мнение. Ты же как кошка – сама по себе, и никто тебе не нужен.

– Может быть. – Ася повернула голову к Есении. – А быть может, мне важно быть выше в чьих-то глазах, чем есть на самом деле.

Молодая трава колола ступни и шелестела на ветру. На поле местами еще были проплешины, но скоро и они заполнятся свежей зеленой травой, которую девушки по осени будут собирать в букеты сухоцветов. У самого леса стенкой росли кусты сирени, и Ася побежала к ним, спотыкаясь о неровности поля. Она чуть не упала перед самым кустом и не скатилась вниз по тропинке, но в последний момент сохранила равновесие. Сердце в груди бешено колотилось то ли от того, что Ася могла сейчас уже валяться в грязной луже, то ли из-за сирени, которая будоражила ее до глубины души. Ася взяла в руку веточку и сорвала ее с куста, стараясь не осыпать цветы. Пара цветочков все равно осыпались, но большую часть удалось сохранить на веточке. Аккуратно Ася смахнула с веточки насекомых, а после обернулась и увидела совсем рядом с собой Есению. Она стояла и непонимающе смотрела на Асю, поправляя за спиной рюкзак. Солнце слепило Есении глаза, и она хмурилась, чтобы разглядеть Асю. Под солнечными лучами ее черты выглядели мягче, спокойнее и Ася замерла на месте. Она посмотрела на веточку сирени и улыбнулась. Ася не стала дожидаться, пока Есения спросит, что Ася делает и почему дурачится. Она подошла ближе и воткнула веточку сирени в волосы Есении. Ася ждала, что Есения закатит глаза, выбросит сирень и прочитает лекцию за очередную глупость. Но ничего не было, и Есения просто кивнула в сторону леса, призывая двигаться дальше.

Они стали чаще пересекаться после той внезапной откровенности, о которой Ася не просила, а Есения сказала между делом. Это что-то сломило и изменило. Теперь Ася хотела узнать больше, оказаться рядом, если вдруг Есения решится еще раз на что-то подобное. Больше всего она боялась, что будет навязываться и еще сильнее оттолкнут. Но Есения сама звала Асю за собой. Сама инициировала встречи один на один, а Ася молча соглашалась, хоть и ликовала в душе. Большую часть времени они проводили в тишине, потому что Ася не рисковала спрашивать что-то, а Есения никогда не завязывала диалог. Чтобы не переживать от натянутой тишины, Ася говорила сама. Она мысленно закрывала глаза и говорила обо всем без разбору. Ася говорила до тех пор, пока они снова не приходили в домик и разбивались между другими девушками. Сначала Ася не понимала, в чем смысл всех этих совместных походов в лес, если Есения ничего не объясняла и не рассказывала, но потом приняла правила игры. Пока Есения не перестанет звать ее за собой, Ася будет говорить и заполнять тишину своими глупыми бессвязными историями.

Они шли по узкой тропинке дальше в лес, слушая шорох под ногами. Дальше по тропинке был ручей, но они обычно никогда не доходили до него, а лишь слышали шум воды. Пока Есения рубила сучки с поваленного дерева, а Ася складывала их в сумку, ручей щебетал и журчал где-то за соснами и кустами. Он будто бы звал к себе шепотом, понятным только ему самому. Он звал прикоснуться к воде и послушать звуки леса ближе, дальше глубже, а девушки все не слышали и пропускали мимо ушей его звонкий заливистый смех. Каждый раз Ася обещала себе, что следующий раз они обязательно доберутся до ручья и обмоют грязные руки в прохладной воде. Но это всегда переносится на потом. Вот и сейчас Ася решила отложить эту идею. Голова была забита мыслями об Инне, о болеющей Варе и веточке сирени.