«А превращенный в борова «нижний жилец» Николай Иванович – что же Маэстро говорил про эту фигуру? – мельком подумал Нуарб. – Очень что-то интересное и почти современное… Ах да, под этот персонаж Булгаков подложил реального деятеля – Николая Ивановича Бухарина…»

И Нуарб продолжил чтение дневника: «Бухарчика, пламенного партийного Дон Жуана… Любимчика ВИЛ…» Безопасный, межу прочим, ход предусмотрительного писателя… Или же предусмотрительный ход безопасного писателя… Нет, это уже навет! Миша был придавлен, голодал, холодал, рыдал от любви, измены, много читал энциклопедических словарей… Говорят, даже писал письмо самому С-ну. Я не верю, но чем черт не шутит… Или Азазелло?»

Дальше читать было неинтересно, и Нуарб снова перелистал блокнот. Взгляд остановился на ничего не говорящих значках, которыми была исписана четверть последней страницы. Это открытие не очень его взволновало и не заронило в его незагруженную мыслями голову никаких ассоциаций или загадок, которые ему захотелось бы разгадать. Текст-абракадабру он посчитал пустой прихотью Позументова-старшего и больше к нему не возвращался.

Нуарб закрыл блокнот и вложил его обратно в жестянку. Не торопясь, сунул ее под брючный ремень, и с пакетом в руках зашагал прочь. Проходя мимо пруда, он, наконец, увидел бело-черную парочку лебедей, они выплыли из насыпного островка, мерно скользя по водной глади. Позади них оставался неглубокий быстро сливающийся след. Непонятно почему, но в сердце Нуарба затеплилась надежда… Он ощутил какую-то очень прочную внутреннюю связь с тем прошлым, к которому только что прикоснулся через рукопись в блокноте.

Нуарб уже миновал аллею, обрамленную канадскими кленами, когда его кто-то окликнул. Он обернулся и увидел человека в необычном одеянии: кофейного цвета смокинг, белоснежная манишка, бордовая с золотистыми крапинками бабочка… Даже перхоть, мелким снежком осыпавшаяся на плечи с гордо посаженной головы, увенчанной воистину львиной гривой, ничуть не умоляла торжественности первозданной новизны смокинга, аккуратно подстриженных седеющих усов и высокого, без единой морщины лба. Последним штрихом, подчеркивающим великолепную строгость стиля незнакомца, был элегантный, крокодиловой кожи кейс, который он держал в левой руке.

Однако необычайность одеяния этого денди заключалась не в роскошной гармонии смокинга и прически, а в том, что резко контрастировало с роскошным обликом незнакомца и что сразу и резко бросалось в глаза – он был обут в обычные светлые кроссовки, какие продаются в любом не шибкого пошиба спортивном магазине.

– Вы – Нуарб? – спросил незнакомец и положил на грудь руку, облаченную в кремового цвета лайку. – Впрочем, можете не отвечать… Давайте пройдем вон к той лавочке и немного побеседуем.

Нуарб от такого неожиданного поворота несколько растерялся, однако опыт жизни подсказывал, что перед ним тот самый Господин Случай, который приходит очень нечасто, и поэтому проявлять к нему высокомерие – последняя глупость. Он последовал за незнакомцем, который подойдя к лавочке, находящейся на самой близкой к воде дорожке, опустился на нее, поставив рядом с собой кейс.

И ветерок, дующий с пруда, подслушал следующий диалог. Вернее, часть его, поскольку начало разговора порывом тепляка было бесследно рассеяно. Впрочем, это не помешает читателю понять основное содержание беседы.

– …Не стану скрывать, нам нужен такой исполнитель, который ни при каких обстоятельствах не подведет и, что еще хуже, не будет одновременно играть на двух скрипках, – размеренно говорил человек в смокинге.