– Мишель – мой настоящий брат и друг, – горячо возразил Андрей пеняющему его совести отцу. – Уверен, он с готовностью и удовольствием откликнется на просьбу. В конце концов, своим решением я обязан именно ему, – усмехнулся Андрей.

– Будь по-твоему, – кивнул согласившийся князь.

По обыкновению отслужив воскресную заутреню, благословивший снаряженного в дорогу старшего сына, князь Шаховской отправился с судьбоносным визитом. Запряженный четверкой холеных лошадей экипаж держал путь на Васильевский остров. Миновав Меншиковский дворец, проследовавшая по Кадетской линии карета остановилась у непритязательного дома в два этажа. Впечатленный именем прибывшего гостя дворецкий с подобострастным приветствием проводил его в скромную гостиную и церемонно доложил о сановном посетителе.

Навстречу тому живо поднялись две дамы – хозяйка дома и давешняя просительница Дмитрия Андреевича. Первая, польщенная нежданно-негаданно оказанной ее дому честью, засуетилась, расточая вельможе любезности, вторая же, чрезвычайно взволнованная личным визитом князя в ее пристанище в столице, замирая сердцем, ждала его объяснений.

Учтиво поклонившийся хозяйке дома, последовав ее радушному жесту, Дмитрий Андреевич устроился в кресле и принял из рук расторопного слуги чашку кофе.

– Сударыни, – с удовольствием сделавший глоток, обратился князь к застывшим в ожидании женщинам, – не смея более держать вас в неведении, я намерен изложить цель своего визита. Давеча я пообещал вам, – глянул он на челобитчицу, – устроить будущее племянницы. Способ найден, и я здесь, дабы обсудить его с вами, – объявил князь оживившейся женщине.

Тотчас поднявшаяся с места, поклонившаяся гостю деликатная хозяйка оставила комнату.

– Итак, к делу, – заговорил князь с оставшейся с ним tête-à-tête женщиной. – Я хочу доподлинно знать, какими полномочиями в вершении судьбы княжны Елецкой вы располагаете, – устремлен на нее испытывающий взгляд.

– У смертного одра ее матери я связала себя словом позаботиться о сироте, – не мешкала с ответом женщина.

– Но возможности исполнить обещание лишены? – уточнил Дмитрий Андреевич.

– Увы, – кивнула женщина дотошному вельможе. – Уповая на великодушие вашего сиятельства, – глянули ее заискивающие глаза на князя, – я чаяла выхлопотать хотя бы малую толику отписанного в казну состояния князя, – смирение сменила царящая в голосе и взгляде алчность, – на мало-мальски приличное содержание его дочери.

– Боюсь, в этом я бессилен вам помочь, – разочаровал женщину удрученный неприглядным зрелищем князь, – ибо ходатайствовать об этом вправе только назначенный стряпчим опекун вашей племянницы или ее супруг.

– Кто же дерзнет взять в жены обесчещенную бесприданницу? – не скрыла досады возмущенная законом, ущемляющим ее интересы, просительница князя.

– Именно о достойной партии для ее сиятельства я и намерен говорить с вами, – урезонил ее князь.

– Я вся внимание, ваше сиятельство, – растерянно проронила сбитая с толку, подозревая подвох, прикованная недоверчивым взглядом к собеседнику женщина, пытаясь понять: смеется ли над ней могущественный вельможа или, архисерьезный, готов разрешить уморившую ее задачу.

– Вам, наверняка, известно, что я воспитал двоих сыновей, – с непроницаемым выражением лица произнес хранящий интригу Дмитрий Андреевич.

– Двоих обладателей бесчисленных добродетелей, – высокопарным слогом поторопилась выразить восхищение осмелившаяся прервать его женщина, – вознаградивших сторицей труд мудро наставляющего их отца, упрочивших незыблемую честь древнего имени.

Дмитрий Андреевич поморщился, раздраженный ее откровенной лестью.