– Ха, да ты выдумщица.

Девочка сердито нахмурила брови.

– Почему это?

Не ожидая такой резкой смены её настроения, и пытаясь исправить ситуацию, Степан Георгиевич решил не расстраивать ребёнка и очень серьёзно спросил:

– Ну и о чём думает этот крабик?

Взгляд девочки сделался серьёзным.

–  Только вы маме не говорите, хорошо.

Степан согласно кивнул.

– Крабик говорит, ну, мысленно конечно, что людям не мешало бы перестать засирать его дом.

– Неужели всё так плохо? – он был просто сражён выдумками этого ребёнка.

–  На самом деле всё гораздо хуже, – ответила она, очень внимательно смотря ему в глаза. Затем она продолжила строить песочный домик, потеряв, казалось бы, к общению с ним всякий интерес.

Степан не стал ей больше мешать, ступая по бурлящей кромке воды, он пошёл вдоль берега.

Не успев сделать и двадцати шагов, почувствовал, словно чьи-то ладони коснулись его затылка. Он резко обернулся и увидел, как девочка пристально смотрит в его сторону. Затем его накрыл вязкий, тягучий поток какого-то неописуемого отчаяния, чувство полного, абсолютного одиночества и отстраненности от мира. И вдруг боль утихла. Её смыли неожиданно нахлынувшие воспоминания, совершенно забытые картинки прошлого, сцепленные друг с другом в причудливом калейдоскопе. И когда он попытался уловить ту нить, на которую были нанизаны эти сюжеты, его сердце вдруг радостно защемило, словно вспомнило что-то необыкновенно важное, считавшееся безвозвратно утерянным, а потом на него обрушилась тишина, в которой утонули все звуки. Он покачнулся и упал на песок.

Когда реальность вернулась, она предстала перед ним в лице незнакомки в летнем зелёном платье. Лицо это было сосредоточенным, если не сказать хмурым. Пальцы женщины мягко массировала его виски. Свет утреннего солнца мгновенно стёр зыбкую память видения. Вместе с реальностью вернулись ощущения и звуки. Знобило от холодного ветра. Хотелось только одного – скорее оказаться дома и согреться рюмкой коньяка.

– Вы в порядке? – её вопрос прозвучал не слишком дружелюбно, было очевидно, что ей не доставляет никакого удовольствия процедура спасения утопающих в собственных эмоциях.

– Кажется, да. Хотя некоторые сомнения ещё остаются. – Ответил Степан, поднимаясь на ноги. – Даже не знаю, что это со мной было. Какое-то странное наваждение, приступ галлюцинации.

Наконец он обратил внимание на маленькую выдумщицу, которая с виноватым видом стояла шагах в трёх от него.

– А-а, малыш, прости, что напугал тебя.

– Вы не должны беспокоиться за неё. – Сказала незнакомка. – Лика сталкивалась и с более серьёзными случаями контроля над психикой.

–  О чём это вы? – непонимающе спросил он.

В этот момент мощный порыв ветра ударил в их тела, заставив согнуться и спрятать лица от взметнувшегося вверх песка. Буквально через секунду такой же порыв ветра ударил с противоположной стороны. Природа просто взбесилась. Сквозь прищур глаз, закрывая лицо ладонью, Степан оглянулся по сторонам и увидел, как с двух противоположных концов, вдоль кромки прибоя, к ним приближаются всё увеличивающиеся песочные воронки.

–  Мама, Доггеры! – в крике девочки отчётливо слышался страх.

Женщина бросила испытующий взгляд на Кормчего, потом схватила дочку за руку и побежала в сторону, где находился их старенький Опель-Корса.

Степан недоумённо смотрел им вслед, наблюдая, как кружатся в весёлом хороводе, превращаясь в ускользающие точки, фантастические существа в волосах маленькой феи.

Воронки изменили направление движения и устремились за беглянками. Степан, совершенно сбитый с толку и, не понимая, что происходит, тем не менее, побежал следом. Где-то в глубине его существа застряла мысль, что это он является причиной всей этой мистики, поэтому и не было страха перед вихрями песка, а лишь болезненное, разрывающее грудь чувство вины перед незнакомкой в зелёном платье и желание, чтобы эти непонятные Доггеры оставили их в покое.