– Проклятье! – отчаянно воскликнул де Лавон, в ярости воткнув шпагу в землю. – Вставайте сударь. Я вызываю вас, на дуэль! Деремся немедленно! Выиграете вы, все будет, по-вашему, нет, не обессудьте… Дуэль будет, насмерть!

– А как же быть с секундантами? – спросил Глайд.

– Обойдемся без церемоний! И так начнем?

Сэр Джон Глайд, одобрительно кивнул, обнажив свою шпагу. Их шпаги со звоном скрестились. Глайд сделал первый выпад в сторону де Лавона.

Надо заметить, что место, на котором они остановились, было поистине опасным. Ущелье, куда устремлялся поток, был окружен блестящими черными, как уголь скалами. Горный поток низвергался в бездонную пропасть, а брызги, взлетающие из нее, были схожи с дымом из горящего ада. Внизу, на неизмеримой глубине, поток, превращался в пенящийся, кипящий колодец, который переполняясь, со страшной силой, выбрасывал воду на зубчатые скалы, вокруг.

Склон, на котором дрались два противника, был необычайно узок. Враги упрямо шли друг против друга, то и дело, пытаясь сбросить соперника со скалы.

В какой-то момент Глайд, смело ринулся вперед, но при этом плохо рассчитал длину шпаги графа де Лавона, которую наш герой, держал прижатой к туловищу. Едва Глайд попытался атаковать его, как рука графа, внезапно развернулась, словно туго сжатая пружина, и клинок проколол Глайду бедро.

Схватившись за рану, Глайд, отступил назад, а граф де Лавон хладнокровно, обмотал плащ вокруг своей левой руки, превратив его, таким образом, в щит. Отойдя от боли Глайд, не теряя надежду на победу, вновь скрестил шпаги. Эмиль при этом, не переставал вертеть шпагой во все стороны, и каждую минуту, делал добрый десяток бросков, порой ощущая мягкое сопротивление живой плоти, свидетельствующее, что удар достиг цели. Вдруг он поскользнулся, и невольно взглянул себе под ноги. Этим, мгновенно воспользовался Глайд и нанес ему удар в бок.

– Попал! – радостно закричал тот.

– Не дождетесь, сударь! – ответил бесстрастно де Лавон, не желавший признаться, что ранен.

Джон отлично владел шпагой, и юноше приходилось туго с противником, ведь прежде, с настоящим соперником, ему дел иметь не приходилось.

Эмиль отпрыгнул назад, положив расстояние в три шага между собой и своим противником; шпага устремилась в след и быстро догнала его, но слишком поздно: граф успел сделать еще один скачок, и прислониться к скале.

Внезапно юноша почувствовал, что лоб его покрылся испариной, а в глазах потемнело.

Де Лавон совсем позабыл о своей ране, и эти признаки приближающегося обморока, напомнили ему о ней. В какой-то момент, ему показалось, что время замедлило свой ход. Перед его мысленным взором возник облик графа де Сайега, как бы говорившего: «Дитя мое, придерживайтесь традиций старинной итальянской школы, и да хранит вас Бог!».

Чувствуя, что напор лорда Глайда, он выдержит не более пяти минут, де Лавон попробовал атаку, заключавшуюся в прямом ударе, маневре «ин кварта, ин сикста» и последующем выпаде, заканчивающимся ударом по кисти.

– Ага, ты слабеешь, – крикнул Глайд, учащая удары.

– Судите сами, – произнес не на шутку, разъяренный граф де Лавон. – Вот, получай!

Не внимая на рану, граф, продолжал драться. В нескольких прыжках он выбил шпагу из руки Глайд, с такой силой, что она отлетела на десять шагов в сторону.

– Теперь, вы прощайтесь с жизнью, лорд Глайд!

Не смотря на свою победу над врагом, граф по-прежнему не решался его убивать. С досадой он убрал шпагу в ножны, и велел тому идти, на все четыре стороны. Сжавшись как уж, лорд Глайд сделал вид что уходит, но едва де Лавон повернулся к нему спиной, как тот, выхватив охотничий нож, пытаясь нанести подлый удар в спину. Молниеносно граф обернулся, и ухватился за кисть сэра, державшего на острие ножа его смерть. Минутное сопротивление и кинжал воткнулся в плоть англичанина.