– Вы чего-то боитесь Марго? – спросил граф и, подойдя к супруге, бережно обнял. – Вы как будто что-то хотите мне сказать, но не решаетесь.

– Вам показалось, – ответила леди, отстранив его от себя.

– Возможно, – согласился Эмиль.

– А вы не можете, отказаться от охоты? – осторожно спросила Маргарет.

– Увы, я уже дал свое согласие герцогу.

– Почему же так скоро?

– Вас это не устраивает?

– Я просто не хочу, что бы вы уезжали.

– Не скрою от вас сударыня, что я и сам не жажду ехать на охоту, но отказаться я уже не могу, так как это дело чести. Я многим обязан герцогу, в свое время он мне помог, устроить похороны графа де Сайега.

– Ваша честность, вас и погубит, – отрезала г-жа де Лавон.

– Я смотрю, вы сегодня сударыня не в духи, но я, кажется, знаю, что вас может успокоить и развеселить, – граф позвонил в колокольчик, и на его звон пришел Томас. – Принесите из моей комнаты, подарок для графини.

– Слушаюсь г-н граф.

Через несколько минут, Томас принес крошечный ларец, в котором лежали нефритовые сережки, сделанные в виде цветка лилии.

– Это вам, сударыня.

– Какая прелесть!

– Они вам понравились? – осведомился де Лавон.

– Безусловно. Очень тонкая работа, – признала леди, примеряя их.

– Я не случайно выбрал этот камень. Я купил его у одного купца, утверждающий, что нефрит, отстраняет удары молнии. Носите их сударыня, вспоминая о нашей первой встречи, ибо гроза и непогода нас сплотила. К тому же, они так подходят к вашим чарующим глазам.

– А почему вы решили сделать их, в виде лилии? – осведомилась Маргарет, примеряя сережки.

– Это герб Франции, и потом лилии, ваши любимые цветы – напомнил граф де Лавон, наслаждаясь радостями супруги. – Да, хочу я признать, мои ювелиры славно поработали.

– Благодарю вас Эмиль, мне право неловко, вы забрасываете меня подарками.

– Вот вы и улыбнулись сударыня, чему я бесконечно рад.

Когда на следующее утро, из-за холмов на востоке от Прованса, взошло бледно-рыжее солнце, каким оно бывает в погожие дни октября, во дворе все было в движении, уже добрых два часа.

Дабы не опоздать, граф де Лавон и лорд Глайд, поспешно вышли из дома и сели на лошадей, которые уже их ждали. Лорд Глайд пришпорил коня и помчался вперед, а Эмиль, приостановив резвого коня, махнул на прощание рукой графини, которая стояла в это время у окна, провожая его взглядом. В ответ, она тоже неуверенно помахала рукой, и де Лавон помчался вслед за Глайдом.

И вот началась охота. Доезжачий3 сообщил герцогу, что крупный кабан засел в колючих зарослях, ручаясь, что с тех пор как они обошли его логово, зверь не выходил. По следу пустили ищейку, которой быстро удалось найти кабана, лаем заставив его подняться из зарослей.

Напуганный лаем, кабан, недовольно хрюкнул и в десяти шагах от герцога, припустил напрямик, преследуемый только той ищейкой, которая его подняла. Возбужденный охотой герцог, велел спустить со смычка4 собак и двадцать гончих, бросились вслед за зверем.

Едва кабан перебежал дорогу, герцог де Клермо протрубил « по зрячему!»5, и поскакал за ним. За герцогом, в числе вельмож, ехал граф де Лавон и лорд Глайд.

Издали, доносился лай своры состоявший, из шестидесяти собак, так как на зверя спускали одну за другой запасные стаи, оказавшихся там, где пробегал кабан. Предвидя вепря, герцог протрубил из-за всех сил в рог, и помчался напрямую через бор.

Вельможи следовали за ним. Увлеченный охотой, г-н де Клермо не видя дороги, мчался по буеракам и чащобам. Не отстававший от герцога, де Лавон, скакал невдалеке, но в какой-то миг, ремешок от седла расстегнулся, и граф на всем скаку свалился с лошади, благо не поломав, ничего себе при этом. Обеспокоенные состоянием графа, охотники приостановили лошадей и спросили: