Журавлёв и Тапочкин пили чай в кабинете младлея, когда туда ввалилась я. Моя пыльная форма с сияющей на гимнастёрке Красной Звездой произвела шок на обоих моих добровольных помощников. Василий резко вздохнул, отчего подавился сухарём и закашлял.

– Разве можно так пугать людей, Анастасия Олеговна? – с этими словами Журавлёв кинулся стучать по спине своего друга.

Потом состоялась краткая пресс-конференция: как, почему и где. Заодно они узнали о сержанте Роговой и о том, что у меня появилась дочь. Про уничтожение вражеских самолётов они слушали с вытянутыми физиономиями и затаив дыхание, иногда выдавая только одну букву – «ё».

– Анастасия Олеговна! Мы завтра с вашими документами на девочку сходим в райсовет и оформим удочерение. А как теперь быть с нашим общим заданием? – спросил Василий, ошарашенный моим недавним рассказом.

– Вася! Всё остается в силе. Пока девочка будет на попечении бабы Маши, а потом… хм… придётся её брать в отряд. Другого выхода я не вижу. Конечно, риск есть, но видели бы вы её глаза…

– Анастасия Олеговна, вот только про глаза не надо, а? Если вы не забыли, то мы с Василием тоже из детского дома! – Сергей разволновался. – И уж кому-кому, а нам кажется, что за такой поступок вообще надо Героя давать!

– Ну, это ты загнул, младлей, – усмехнулась я.

– Нет, Анастасия Олеговна, – Тапочкин уже пришёл в себя – не знаю как у Серёги, а у меня, если и были какие-то сомнения на ваш счёт, то после сегодняшнего они полностью рассеялись. Вы – настоящий полковник!

М-да… как там у Аллы Борисовны Пугачёвой… «настоящий полковник»? Угу.

– Так, товарищи, если ко мне нет никаких просьб, приказаний по службе и прочего, пошла я спать. Сегодня был тяжёлый день.

Н-ск. 20 августа 1941 года. Утро.

Сегодня я первый раз пропустила зарядку. А всё от того, что до часа ночи стирала форму, потом поднялась в шесть нуль-нуль и целый час досушивала её утюгом.

Чёрт, всё равно пятно от смазки ДШК осталось! Вот, блин, непруха!

Настёна проснулась около семи, самостоятельно умылась и уже ждала вместе с бабой Машей за столом. Мы быстро попили чаю, оделись и довольно быстро дошли до моей работы.

Несмотря на раннее утро, в отделе НКВД было полно народу. Я с удивлением узнала в собравшихся там Васю и Сергея, лейтенанта Соловьева, нашего начальника в М-ске – майора Огурцова, пару лиц совершенно мне не знакомых в форме НКГБ, в звании капитана и старлея, а до кучи – одного гражданского с фотоаппаратом и штативом к последнему.

– Здравствуйте, товарищи командиры! – приветствовала я всех. – Рядовая..

– Уже не рядовая, – перебил меня Огурцов – вот потому мы и собрались здесь.

– Товарищ майор, а…

– Скажите, товарищ Рогова, у вас какое образование?

– Я закончила ЕМХТИ, – э, нет, не проведёшь меня. Я «техноложку» заканчивала как бы через свою Академию и потому её историю знаю от и до. В то время у неё было как раз такое название, вот.

– Ого! – удивлённо поднял брови один из маститых гэбэшников, – тогда мы угадали со званием.

О чём это они?

– Слушайте приказ, товарищ Рогова, – это опять Огурцов. – «За самоотверженные действия, направленные на защиту гражданских лиц и воинского состава, движущихся в организованной колонне, выразившихся в отражении атаки вражеских самолётов, с последующим уничтожением их при помощи стрелкового оружия… кхм-гхм… наградить рядовую Рогову Анастасию Олеговну орденом Красной Звезды и присвоить ей внеочередное звание младший лейтенант. Одновременно премировать младшего лейтенанта Рогову, Анастасию Олеговну, в размере, оговоренном приказом по наркомату обороны СССР, соразмерно сумме положенной лётчику-истребителю». Поздравляю вас, товарищ младший лейтенант!