Окрестности Н-ска. 19 августа 1941 года. Полдень.

Сегодня Журавлёв принёс плохую новость: немцы прорвали фронт в двухстах километрах отсюда, и танковая колонна углубилась в наши порядки более чем на сорок километров. Число беженцев увеличилось многократно, одновременно с этим начались первые воздушные налёты. Нас с Тапочкиным разделили: он остался контролировать возведение противотанковых сооружений за Н-ском, заодно не упуская возможности заниматься строительством блиндажей, а меня временно выставили регулировщицей перед городом. В принципе ничего сложного.

Некоторые бойцы и командиры, из проходящих колонн с военной техникой, даже пытались завязать со мной знакомство, путём дарения букетиков с полевыми цветами и подмигиванием с проезжающих машин, но их потуги оставались тщетны. Было движение и в обратном направлении: колонны с беженцами, вперемешку с потрёпанными частями РККА, двигались за Н-ск. Некоторые бойцы проходили в окровавленных повязках, передвигаясь понуро и не спеша.

Когда одна из колонн поравнялась с перекрестком, на котором я и стояла, кто-то издалека прокричал команду «Воздух!» И подтверждая его слова, из-за верхушек деревьев лесного массива вынырнула группа бомбардировщиков и пара «мессеров». Видимо, наше командование было извещено, что за линию фронта проникла целая вражеская эскадрилья, потому что навстречу им уже спешили несколько «ишачков».12

Завязалась свалка в воздухе. После этого воздушного боя на колонну техники удалось зайти только одному немецкому бомбардировщику, однако и наши истребители были сбиты. Сбросив бомбы ещё в конце колонны, немец поплёлся обратно, а «мессеры» прошлись очередями по остальной массе транспортных средств.

Двигающемуся недалеко от меня грузовику не поздоровилось и с прошитой очередью кабиной он остановился напротив моего поста. Голова водителя безвольно повисла на руле, а с открывшегося в мою сторону правого борта «полуторки» высыпал десяток красноармейцев, сразу прыснувших по обе стороны дороги. Внутри кузова сиротливо остался стоять на большом ящике брошенный бойцами ДШК.13

Чуть поодаль раздались крики и плач из разбомбленного автобуса, примерно похожего на тот, с которого началось моё приключение в этом мире. Над беженцами послышался характерный визг заходящих на второй круг самолётов противника. От всей этой ужасной картины налёта на меня накатила такая злость, что рванув к машине я мигом очутилась в её кузове. Пулемёт уже был снаряжён магазином, осталось отодвинуть его от борта рядом с кабиной, раздвинуть санки и передернуть затвор. С большой злостью я пнула этот ящик и он на моё счастье сдвинулся с места, заскрежетав обитыми жестью полозьями и позволив протащить себя до противоположного борта машины. Не обращая внимания на грязь в кузове, я села на коленки возле пулемёта и решила пощекотать нервы этим ублюдкам в «мессерах», которые пользуясь безнаказанностью продолжили своё черноё дело.

До сих пор вспоминая тот бой и мою первую стрельбу из крупнокалиберного пулемёта, считаю, что только удача помогла мне сделать это доброе дело. Стиснув ручки пулёмета, я начала стрелять, выплевывая очередь в противоход «мессерам». Ведущий наткнулся на неё почти сразу. Задымив черным густым дымом и отвалив в сторону, он упал рядом с лесом в овражек. Второй попытался уйти на вираж и ему не хватило совсем немного, но, как говорится, чуть-чуть не считается. Этого унесло прямо на деревья, где он благополучно взорвался.

Совершенно оглохшую, с перепуганными глазами, меня буквально вынесли с кузова и стали заботливо за мной ухаживать. Кто притащил воды, кто полотенце. Не знаю, как я всё-таки услышала из-за гвалта тот жуткий плач ребёнка, но, тем не менее, это случилось. Я вырвалась из заботливых рук бойцов и устремилась вперёд, где стоял разбомбленный автобус. Передняя его часть представляла собой кашу из дерева, металла и частей человеческих тел. У заднего колеса автобуса на спине лежала женщина. Под её головой натекла уже большая лужа крови, а рядом с ней на коленках сидела девочка и плакала, взяв в ладошки руку погибшей матери: