Ему повезло. Ехавшая на тракторе с санями, загруженными бочками с горючим, подобрала его веселая девка, и, сверкая белыми зубами, захохотала. – Ну, давай знакомиться! – и протянула ему мазутную руку: – Катерина. – А я – Мукубен! – в ответ засмеялся солдат. – Ты знаешь, Максимом проще тебе будет у нас. – Почему? – А поживешь, узнаешь. Так с Катькиной подачи Мукубен Цынгиляев стал в народе Максимом. – А ты знаешь, среди русских меня уже называли так, погибший друг так меня звал на фронте. –Ну, вот видишь, я многое умею отгадывать, – посерьезнев, глядя куда-то далеко, далеко за горизонт молвила девка. И изучающе оглядев его она спросила: Ты воевал? Угу – буркнул солдат. –А че награды снял? –Откуда знаешь? – Такие как ты должны иметь, да и дырок на гимнастерке тьма. – Глазастая ты! – и Максим поплевывая на пальцы стал затирать дыры. – Да ты лучше одень их! – нет, не время! – покачал он головой. – В Орешное приедем одень. – пытливо посмотрела она на него. – Почему? – А товар лицом показывают, и еще пока встречают по одежке. Ты калмык? – Калмык, – широко заулыбался Максим. – Тем более. Пусть все знают какой ты. Всего себя показывай. Или нечего? – Ну, Катерина, обижаешь! – и Максим стал выгребать из-за голенищ свои награды и к ним бумаги. – И эти бы отобрали если бы не спрятал. И он коротко рассказал как все это случилось. – И правильно сделал, что спрятал. – А калмыки у вас в Орешном есть? – поинтересовался Мукубен. –Есть, есть! Знаешь сколько я их отсюда перевозила к нам. –Многих лучше бы и не возила, если б знала. – А что, плохие люди оказались? – забеспокоился он. – Нет, что ты! Муху не обидят.Многих на смерть привезла, сколько их поумирало. – А почему? – насторожился Максим. – Ваши плохо приняли? – Знаешь, может и наша вина в этом есть. Ты ведь ничего не знаешь. Видеть это надо. Привезли в морозы тысячи людей, стариков, женщин да детей, вывалили из вагонов и они сутками на морозе, у костров, ели как попало. Война ведь была, всем худо было. А их привезли под клеймом предателей. Отношение презрительное и тюремное. Кто что знал про них? Это сейчас немножко яснее стало. Да хоть война кончилась. Да растолкали их по району с горем пополам. В разные сараи да землянки поселили, с кормежкой беда, одежды нет. Мерли как мухи. Мы как могли помогали. Русского языка не знают, к нашим условиям не привыкшие. А тут разруха военная, сейчас вроде чуть налаживаться все стало. Техники больше стало, хлеба. Но все равно голодно. Короче, приедешь, увидишь. Семья-то есть? У нас, в Орешном? – Семья-то есть, да где-то под Канском. И не знаю живы ли они. – Ну, не горюй. Это все-таки не так далеко. Со временем все прояснится. – Надеюсь. – Вижу ты грамотный, кем работал? – До войны зоотехником, на фронте –разведчиком, в спецлагерях – шофером – трактористом. – Э-э, – да ты мой собрат! – захлопала по плечу его Катерина. – А что мы стоим? – Да вот, остановились, да боюсь даже узнавать, что с моими племянниками. – и она коротко рассказала о трагедии их большой семьи. – Вот так, Максим, не думай, что калмыкам только плохо живется. Так что, как тут рассудишь эту беду нашу и вашу?

К остановившемуся трактору стали подходить соседки ребятишек, покойной Маришки. Катьку тут все хорошо знали. Бывало, что по пути она привозила им бревна на дрова. –Что, Катюха, не выходишь? – окликнула ее одна баба. – Да вот смотрю на заколоченное окно и душа ушла в пятки. Живы хоть ребятишки? – Да, живы, чего с ними случится. Неудачно ты немножко приехала, сейчас их нет дома. Недавно их второй раз в детдом забрали. Первый раз вскоре после смерти матери – осенью по детдомам разобрали. Ну а к зиме они тут как тут, припожаловали. Сбежали. И в этот раз сбегут, попомнишь меня. Шутка ли родных братьев по разным детдомам? Спрашивали мы почему так? Говорят воспитательная мера такая. Мол они друг на друга плохо действуют. Ну не ироды ли власти? Зиму-то мыкались ребятишки, топить нечем, есть нечего. Жулья каждый раз полная изба, попали под каблук взрослого хулиганья. Младший-то всю зиму с собачонкой спал под кроватью, места ему нет. Поди ж ты, а с собачонкой говорит тепло. Вот из-за этого и не замерз. Вон собачонка ждет их, подкармливаем как-никак.