Пассажирский поезд «Москва – Чита» никогда не останавливался на маленьких станциях, подобной – Камарчага. Разве только в экстренных случаях, когда надо было добавить в паровоз воды и угля. Но подобного на Камарчаге не бывало – захолустье. И такие поезда, весело оставляя густой шлейф дыма, обычно прокатывали мимо, вызывая восхищение и зависть у людей сельского вида, в кои века выбравшихся к станции, для поездки в город, ждущих пригородный поезд. На этот раз приближающийся поезд еще издали начал притормаживать и заскрежетав тормозами почти остановился и потом, пробуксовывая, начал набирать скорость. Выскочивший дежурный суетливо вертел головой направо – налево, пытаясь определить, что же случилось. Но смог лишь определить, что кроме нескольких человек спрыгнувших с разных вагонов и разбежавшихся в разные стороны из-за густого пара, он больше ничего не увидел.Он побежал к паровозу, высоко держа флажок, чтобы его увидел машинист,чтобы потом не было обвинений в его адрес, что проморгал такое событие. Но куда там? Паровоз еще сильнее запыхтел, навалял пару и дыма еще больше и скрылся из вида. Дежурный еще долго стоял с поднятым флажком и наконец в последнем вагоне увидел расстроенного проводника в разорванной рубахе, что-то кричавшего ему из раскрытой двери. Проводник часто прикладывал кулак к уху, и когда дежурный сообразил, что надо куда-то, о чем-то звонить, поезд уже ушел далеко и подтвердить свои соображения он не успел. – А, стоп-кран сорвали! – осенило его. – Вот сволочи! Оглянувшись назад он увидел как далеко на путях спешно удаляются к лесу какие-то люди, а со станции к ним бегут четверо штатских, потрясая пистолетами с криками: Стой! Стой! Стрелять буду! Уходившие нырнули в лес, а догонявшие разделившись по двое побежали к лесу окружным путем.

Народ с интересом наблюдал эту картину, а шнырявшая всюду шпана – беспризорники радостно разъясняла: Фиг догонят! Хорошую пенку сняла братва, раз стопорнула поезд. И тут же раздался истошный визг бабы: Держи их! Корзину Сперли! Толпа суматошно засуетилась, проверяя свои вещи: Да где? У кого? – Да. Вон два оборванца через пути тащат корзину! А ты, мать их! И тут же предостерегающе раздался гудок приближающегося поезда. На всех парах груженный товарняк зафыркал-загрохотал мимо растерянной толпы. Стой! Куда ты лезешь! Тащи назад бабу! – одурело кричали вокруг. Хромой мужик и высокая девка с трудом удерживали обворованную бабу, рвавшуюся на другую сторону поезда. Наконец поезд прошел, толпа устало выдохнула: Фу ты, чуть под колеса не попала! А на другой стороне путей, словно в насмешку, сиротливо лежала опрокинутая корзинка, валялись какие-то тряпки и бумага. – У меня же там было все, больше у меня ничего нет! – голосила баба, обхватив голову руками, и побрела к корзине.

В толпе жарко обсуждали, что беспризорников надо сажать в тюрьмы. Куда власть смотрит? И тут кто-то насмешливо воскликнул: – А где ж они? Все оглядывались – беспризорной шпаны нигде ни одного не было. Вот те раз! Умело действуют! – восхищалась толпа, которая тут же переключилась на новое событие. О бабе забыли. Еще когда аварийно останавливался пассажирский поезд, многие видели как почти у станции из вагона выпрыгнул нерусский солдат, с легким вещмешком за спиной. Одной рукой он придерживал многочисленные медали на груди, чтобы не оборвались. Некоторые бабы-вдовы вытянулись туда ( но нет – это не мой!) и закаменев лицами, отвернулись в другую сторону, наблюдая за другими событиями. А солдат, поправив гимнастерку и пилотку, растерянно улыбался и смотрел по сторонам. – Здрасте! Белозубо поприветствовал он проходившего угрюмо дежурного. – Здорово, здорово! Машинально ответил тот. – Это Канский район? – спросил улыбаясь солдат. – Канский – Манский, – пробурчал дежурный. – Вон смотри, если читать умеешь. Станция Камарчага Манского района. А до Канска и его района несколько часов поездом. Рано вышел. Стоп-кран не ты сорвал? – пытливо смотрел на него дежурный. Солдат словно не слышал его вопроса, зажмурился, оскалил свои белые зубы и застонал. – Че, худо че ли? – осведомился дежурный, растерянно глядя за его спину, откуда показывал ему знаками отойти, от солдата хорошо выбритый, мужик в светлой рубашке. – Да сколько же вас тут? – засосало под ложечкой у дежурного, и он поворачиваясь в другую сторону сказал солдату. – Сейчас тебе все объяснят, – и отошел от него. К солдату тотчас подошли двое штатских, один высокий ростом, другой пониже. – Что случилось? – обратился высокий к солдату. Солдат открыл глаза и молча смотрел на них. Те так же молча показали ему красные удостоверения. Солдат в ответ полез в нагрудный карман и достал довольно много документов, разных бумаг. – Ого! – повеселел высокий. – Дай сначала справку, откуда ты. – И читая ее, шептал: Широкстрой, угу, печать наша НКВД, а на награды документы есть? – Вот здесь все! – и солдат хлопнул по другому нагрудному карману гимнастерки. – Ну хорошо, молодец что приехал, кадры нам нужны, поехали! –Куда? – заволновался солдат – я к семье – еду в Канский район, ошибочно вышел здесь, обманули меня на похожем названии. – Да не переживай ты, Цынгиляев, будет у тебя и семья, а сейчас в райотдел. Тут недалеко, десяток километров на машине. На нашем участке ты появился, за тебя отвечаем мы. Тебя ж не спрашивали кто сорвал стоп-кран? – Да вы что? – развел руками солдат. – Ну вот тем более! – засмеялся высокий. – У нас тебе лучше будет. И своих разыщешь быстрее. У нас, брат, как в военном деле все налажено. А ты оставайся здесь, жди возвращения группы из леса, а мы поехали. – сказал высокий своему напарнику, садясь в кабину черного воронка. – Меня не арестовали? – не решаясь заходить вовнутрь кузова спросил солдат. – Да ты что! Ну, просто другого транспорта нет. – А если не поеду? – Увезем дорогой все равно, – уверенно мотнул головой высокий. – Ладно, поехали! – и солдат влез в утробу воронка. Дверь захлопнулась, замкнулась. Пока ехали, солдат снял с груди половину медалей, и достав к ним документы, растолкал за голенищами сапог. Приехав в райцентр, энкавэдэшник завел солдата в комнату, где были разные военные чины. Тут оказался и военком, и начальник милиции. Просмотрели внимательно все документы – Ну, что ж, хорошо. Баджейский леспромхоз давно просит шоферов и трактористов, как раз туда и направим в село Орешное. – Помилуйте! – воскликнул солдат. – У меня же направление в Канский район, в сам Канск! Семья у меня там! – И с семьей разберемся, а работать и жить будешь в Орешном, давай туда направление, – кивнул начальник помощнику. Тот поглядывая в документы солдата, заполнил какой-то бланк, поставил печать, начальник расписался и протянул солдату. Военком рассматривая наградные удостоверения попросил для проверки снять медали и ордена, чтобы сличить номера. Волнуясь солдат снял. – Ну, в общем сходится, только когда ты все это успел получить? Странно. Проверим, вернем. – и военком сгреб медали и ордена в кулек и туда же сунул наградные бумаги. – А пока все это полежит у нас. А тебе дадим опись хранящихся у нас наград и документов. Надежнее будет. – Да вы что? – в ужасе прошептал солдат помертвевшими губами. Второй раз отбираете завоеванное кровью и риском для жизни. – Ну, вот что, спецпереселенец Цынгиляев, вернули же тебе награды после Широкстроя? Придет время, вернем и мы, если это твои. – Да как вы смеете? – задохнулся солдат. – Смеем, смеем! Не усугубляй свое положение. – А как же семья? Здесь же черным по белому написано – направлен на воссоединение с семьей. – Размазано написано. Восстановишься у нас. Но для этого надо жить и работать там, где тебе мы определили. – А как же это? – кивнул солдат на остальные бумаги и удостоверения шофера – тракториста. Тоже пока полежит у нас. Вот твои главные бумаги, – кивнул он на анкету и опись, – а там на месте определят тебя куда надо. Все, до свидания! – Да как же это? – выходил из райотдела расстроенный солдат. – Вот тебе и приехал. Вышедший вслед за ним высокий энкавэдэшник, который привез его сюда, видя расстроенность солдата, ободрил его. Не унывай, служба, хуже ведь было. Точно? – Да всякое было, – промямлил тот. – А как добраться до этого, как это – теперешней моей новой родины? И, заглянув в анкету, прочитал – в Орешное? – А просто. Вот центральная дорога и через 45 км – Орешное. Ну, будь здоров! – и высокий, вскочив в воронок, уехал. Наверное опять на станцию, за очередной жертвой.