– Но-но, полегче! – закричал Николай Капитонович, но было уже поздно: схваченный за фалды сюртука, Карандышев повис на сильных паратовских руках; револьвер с глухим ударом брякнулся на палубу; Лариса Дмитриевна тихонько ойкнула…

– Ну ты, перхоть, забейся в щель и не отсвечивай! Или забыл, чем носки хозяина пахнут?! – Паратов тяжело дышал в лицо Карандышева крепким перегаром от «гомыры» и тухлым касторовым маслом, самим же Карандышевым скупленным за бесценок у городского аптекаря Гриншпана ради свадьбы, – Да знаешь ли ты, урод, на кого наехал?! Нет, Мокий Парменыч, ты посмотри на него! – обернулся Сергей Сергеевич к Кнурову, – на моём же пароходе, и меня же хаять вздумал! Меня!!!

– Одну минуточку! – изловчившись, Карандышев вывернулся из рукавов чиновничьего сюртука, а заодно, и из рук Паратова, – позвольте, Сергей Сергеевич, то есть, как это – на Вашем пароходе? Сюртучок позвольте-с! – ловко выдёргивая сюртук из рук Паратова и одевая его на себя, Николай Капитонович молниеносным движением фокусника извлёк из потайного кармана четвертинку бумаги – на Вашем пароходе, говорите? А как же должок-с? Вот, кстати, у меня и документик есть с печатью! – с этими словами лицо Карандышева приняло омерзительно-глумливое выражение, и он начал, старательно кому-то подражая, читать нараспев: «Волжско-Камского акционерного коммерческого банка главным бухгалтером Карлом Оттовичем Волфом настоящая расписка выдана в получении наличных денег по закладным кампаний «Паратов-Инвест», «Паратов-Тур», «Паратов-Строй», «Средне-Волжское речное пароходство С. С. Паратова», «Издательского дома «Paratoff», «Ритуального агентства «Сергий», «Агентства досуга «Сергунчик», «Охранного агентства «Серёга», редакции газеты «Бряхиновския Ведомости и мировые репортажи» (учредитель и издатель – С. С. Паратов), и других… на сумму… ага, это не интересно…, ага, вот – от титулярного советника 13 класса…» – на последних словах Карандышев выдержал эффектную паузу и низко поклонился всей честной кампании.

– Кстати, Сергей Сергеевич, договор аренды «Ласточки» на льготных условиях для проведения маленького свадебного путешествия мы с Вами заключали ещё до того, как я… ну, в общем, когда ещё пароход действительно находился в Вашей собственности, – Николай Капитонович говорил уже спокойным великосветским тоном, никому не подражая и не паясничая, – так по договору аренды Вы получите все денежки – хотите, наличными, а хотите, вексель выпишу. Только, Бога ради, не проигрывайте всё сразу. И заклинаю Вас – не садитесь за преферанс с моей тёщей, она жульничает с прикупом! А теперь, друзья, давайте вмажем по стаканчику! Мы же все здесь Ларискины друзья!

Одного упоминания «Гомыры» было достаточно, чтобы Мокий Парменович издал горлом некий звук, больше всего похожий на тот, что издают караси, попадая под гребные колёса парохода; Паратов, с самого начала карандышевской художественной декламации застывший на месте, и теперь всё больше напоминавший скульптуру «Родина-мать, скорбящая по погибшим героям Крымской кампании 1851 – 1856 г.г.», вышел из оцепенения, и с трудом выдавил: «Всенеприменнейше, драгоценный Николай Капитонович!», изумляясь про себя, откуда ему вдруг стало известно отчество Карандышева.

– Лариска, разливай гостям нашей амброзии, да сходи, напинай там эту старую ехидну, чтоб закуску несла! Можешь там пощекотать её своим кнутом, чтобы пошевеливалась, разрешаю!

В этот момент с причала донёсся лёгкий стук каблучков, и молодой звонкий голосок – было пока не разобрать, мужской или женский, – пропел слова известного цыганского шлягера: «-Киса-киса-киса, ты моя Лариса, мягкая пушистая девочка моя!»; каблучки уже бойко стучали по трапу, и в следующий момент на палубе возник Вожеватов – старательно виляя бёдрами и распространяя вокруг себя запах дорогого цветочного о-де-колона модной в этом сезоне парфюмерной фабрики Ралле.