На самом деле объекты не рассматриваются теми, кто мыслит их независимую данность. Для них данность скорее выступает определенным отношением, возникающим между объектами или между субъектом и объектом. Известная идея темы «события» упирается именно в такое игнорирование объектов. Событие длится некоторое время в некотором пространстве. Следовательно, событие есть по сути событийное отношение, возникающее между объектами, которые воздействуют друг на друга.

Харман, к примеру, не избавляет свою объектно-ориентированную онтологию этим традиционным философским предрассудком, потому что сам стоит на научно-философских позициях. Когда он заявляет, что объект не нуждается в другом для того, чтобы быть индивидуальным сущим, что объекты автономны и независимы от человеческого, он, с другой стороны, сталкивает их друг с другом. Результатом такого столкновения является аддитивность (additivus). Объект может даже возникнуть традиционной сложносоставной вещью, к которой свободно применяются количественные отношения для различий и сходств. Даже когда он говорит: «…для ООО объекты обладают собственной глубиной вне всяких отношений» [Харман 2021, 156], то он имеет в виду бесполезность всяких отношений в определении глубинных свойств объектов, а не то, что всякие отношения решительно отсутствуют.

ООО Хармана невозможно приписать производство абсолютно автономных объектов. С одной стороны, он к этому не стремится, поскольку все же думает о том, как объекты взаимодействуют с людьми. С другой стороны, это не самая основная проблема объектно-ориентированной философии. Она (основная проблема) заключена в самом названии онтологии – «ориентированная». Следовательно, он эксгумирует интенциальную философию и переносит ее на отношения между объектами. Как его пример хлопка, взаимодействующего с огнем. Но субсистенциализм утверждает, что хлопок и огонь субсистируют благодаря самим себе. То есть хлопок горит благодаря самому себе, потому что он горюч за пределами взаимодействия с огнем; огонь благодаря самому себе субсистирует со всеми горючими объектами, без которых он не существует и которыми он не является. В этом смысле, когда Харман постулирует разрыв между объектом и его свойствами, то именно это мы здесь и обнаруживаем, делая при этом другой вывод, а именно что объект в разрыве со своими свойствами есть, по сути, абсолютно автономный объект, не обладающий свойствами (не имеющий качественных признаков). Именно такой ААО я и называю субсистирующим.

Теория ассамбляжей Деланды [Деланда 2018] описывает автономные целостности, состоящие из гетерогенных частей любой природы, также в свою очередь являющихся ассамбляжами. Проблема целого и его частей решается им при помощи неаддитивности, которая здесь призвана для учреждения родовой сущности для любого ассамбляжа. Способны или нет ассамбляжи быть событиями, Деланда не уточняет. И суть дела заключается в том, что из множества множеств или множества ассамбляжей решительно невозможно извлечь смысл процесса индивидуации, потому что любое постулирование множества тут же постулирует другое множество и так до бесконечности.

У Деланды быть ассамбляжем – значит быть составленным из других ассамбляжей и имплицированным в другой ассамбляж, который состоит из других ассамбляжей. Это может быть увлекательно сложно, но и только. Ведь так понятая теория ассамбляжей тоже ведет к постулированию отношений между ассамбляжами. Деланда не замечает, что через эти отношения теория лишается возможности понять абсолютную автономию любого ассамбляжа, а без этой абсолютной автономии и саму индивидуальную сущность, его persona ficta. В эту же ловушку попали и те, кто, с одной стороны, определяет множества автономными, с другой – имплицирует их индивидуальный смысл в интермундиальное пространство, которое возникает между множествами. У Деланды ассамбляжи не обладают смыслом.