Несмотря на явные трудности с дебрями общего языкознания, я все же получил высший балл в конце семестра, и тут сама система преподавания предоставила лазейку тем, кто не очень справляется с предметом, но все же «прожектирует» пятерку в зачетке. Моим основным двигателем в стремлении хорошо успевать был ген завоевателя, доставшийся от предков: выкладываться ради достижения вершины во всяком деле, каких бы усилий это ни стоило. Мой отец говорил: «Хоть камни дождем падают с неба – ты должен выполнить намеченное». Только недавно я узнал, что это не что иное, как цитата из Корана, священного писания мусульман, в вольном изложении. Отец, видимо, не случайно обращался к этой сентенции для поднятия нашего духа в трудные минуты жизни: ведь мой дед по отцовской линии был муллой в начале двадцатого века и вырастил тринадцать детей.

Второй фактор, стимулирующий мое усердие в студенческие годы, заключался в том, что я остро нуждался в получении стипендии: на переводческом факультете обычная была 35 рублей, а повышенная – 42 рубля 50 копеек, ее удостаивался студент, сдавший экзаменационную сессию на одни пятерки. Плюс ко всему, конечно, нельзя и фактор тщеславия сбрасывать со счетов. (Только сейчас заметил, что это расхожее выражение пришло из обихода бухгалтеров, когда-то щелкающих костяшками, нанизанными на спицы счетов: «сбросить со счетов» – значит «обнулить» или «не принять во внимание».) Если ты лучший в учебе, то находишься в центре внимания, а это щекочет, как говорят сегодня, твое эго. Особенно когда у тебя неприглядная наружность: вызывающие ярость неистребимые прыщи на лице и более чем скромная одежда.

Надо сказать, правила получения стипендии были какими-то размытыми: поначалу от нас требовали справку с места работы родителей об их зарплатах, чтобы оценить наше материальное положение. Видимо, доход моих родителей «не зашкаливал», и я мог претендовать на стипендию, потому что на основании этого документа я ее и получал в первом семестре первого курса. Затем как-то перестали запрашивать эту справку, может быть, потому, что мои экзаменационные оценки всегда были отличными и мне автоматически «полагалась» повышенная стипендия – 42 рубля 50 копеек. Именно такую сумму я и получал ежемесячно все пять лет моего студенчества. Это считалось очень даже сносными деньгами по тем временам. Видимо, так и оно было: ведь из этих денег я платил за квартиру – пятнадцать рублей в месяц, а на оставшиеся двадцать семь рублей пятьдесят копеек жил до следующей выплаты. Этих денег хватало только на пропитание, да и то очень скромное, о чем я расскажу в своем месте.

Двадцать какого-то числа каждого месяца выстраивалась длиннющая очередь в кассу, что находилась на первом этаже нашего здания, в противоположном конце от центрального входа, – давали стипендию, и то был самый желанный день у всех студентов. Да и не только у студентов – у хозяев наших квартир тоже наступал день получки, потому как мы отдавали по пятнадцать целковых нашей Анастачии, то есть за раз она получала сорок пять рублей от трех своих постояльцев. Думаю, эта сумма могла быть и больше, будь у нашей хозяйки силы отменить закон Ньютона в своей квартире и прилепить еще несколько койко-мест к потолку комнаты, в которой мы жили.

В этот день у нее был праздник, да и у всех ее прихлебателей, что ждали этого дня как манны небесной. Сынок ее ненаглядный, Митенька, – оболтус, неуч и бездельник – появлялся в этот день, чтобы получить свои двадцать пять рублей на сигареты, пиво и подруг, лицо, фигура и цвет волос которых почему-то менялись каждый месяц. Его понять можно – как же выбрать достойную, «чтобы до гробовой доски», если не примерить претенденток в жизненные спутницы. Ну и как же обойтись в день «квартплаты» без нашего Алёши, который, как муха на тухлятину, прилетал в этот день часам к шести, – улыбающийся во все свои желтые прокуренные зубы и явно уже хорошо опохмелившийся с приятелями на лавочке в углу соседнего сквера.