Черные кружева скрывали мало, так что я понимал, почему девушка снова покраснела до густого малинового цвета. Но мне нравилось и это смущение, и то, что едва прикрывало платье. Ну до чего же удачный день!

– Позволь мне поухаживать за тобой.

Танилла кивнула. Пока я наливал ей вина в один бокал, а сока в другой, пока клал ей на тарелку закуски и горячее, девушка сидела, как на иголках. Но я первым подал пример, начав есть. Невольно и она потянулась к вилке, аккуратно отрезала и откусила кусок жаркого, потом уже смелее начала есть.

– Вы обещали мне сказать, зачем вы меня… купили.

Последнее слово прозвучало, как плевок.

– Я понял, – улыбнулся, откладывая вилку. – Все время я не мог понять, что тебя так сердит. Наконец понял.

– А вам бы понравилось, если бы вас, как вещь, оценивали и покупали? – вспылила девушка.

– Видимо, твой мир другой, – парировал я. – У нас иногда продают детей, пускают с молотка разорившихся должников, заставляя таким образом отрабатывать свой долг, и даже муж может продать изменившую ему жену.

– Какое свинство! – возмутилась девушка. – В нашем мире давно отказались от рабства.

– Как давно? – с любопытством спросил я.

Девушка подняла глаза к потолку, задумавшись.

– Чуть больше ста пятидесяти лет назад. В моей стране. Хотя… я знаю, что есть страны, где еще существует нелегальное рабство.

– Вот видишь, – заметил я. – И в вашем мире это есть. И сто пятьдесят лет это не так уж много для человеческой истории.

– Много! – горячо возразила Танилла, упрямо мотнула головой, но вдруг передумала спорить.

– Теперь ты живешь в этом мире, а значит придется привыкать к нашим законам и порядкам, – с нажимом сказал я.

– Так просветите меня, – язвительно сказала она.

– Все очень просто, дорогая. Мне нужна жена с магией, чтобы она родила мне ребенка. Я обеспечиваю тебе комфортную, даже богатую жизнь, а ты рожаешь мне детей.

– Что?

Ротик девушки преуморительно открылся от любопытства. Голубые глаза широко раскрылись. Ушки вдруг снова заалели, как на аукционе. Сейчас она снова вызвала у меня невольную ассоциацию с пылающей алой розой.

– А если я откажусь? – почти прошептала она.

– А у тебя не получится это сделать, – хладнокровно объяснил я, но увидел в глазах недоверие. Тогда я жестко сказал: – Протяни руку с браслетом вперед и поверни ладонью вверх.

Танилла поколебалась, но послушно сделала то, что я просил. Мне достаточно было одного движения пальцем, и на ее запястье вспыхнул алый символ.

– Что это? – с ужасом вскрикнула девушка и принялась тереть кожу, явно пытаясь убрать клеймо.

– Я поставил свою метку, когда мы ехали в карете, – спокойно объяснил и отпил вина из бокала. – Там стоит мой герб. Теперь ты навсегда стала моей собственностью. Я уберу клеймо лишь в одном случае…

– В каком? – подняла на меня испуганные глаза моя пленница.

– Если я решу перепродать тебя кому-нибудь еще, – усмехнулся я. – На территории Леклеции закон служит мне. Если ты попытаешься убежать, тебя найдут и вернут мне. А если ты попытаешься что-нибудь выкинуть, то клянусь магией в моей крови, я так накажу тебя, что тебе не поздоровится. Да, есть беглянки, которые скрываются от своих хозяев. Если полиция не успевает их найти, их находят… другие люди. И поверь мне, такой судьбы ты себе точно не хочешь.

Танилла смотрела на меня с ужасом и ненавистью. Наверное, я перегнул палку? Что ж, сначала мне надо убедить ее не сделать глупость.

– Я больше не хочу есть, – прошептала девушка, и в ее взгляде снова зажегся протест.

– Как хочешь, – пожал я плечами. – Сарита отведет тебя в твою комнату.

Я сдал гостью на руки кормилицы и отправился в свою спальню. Скинул одежду. Движением руки нагрел уже набранную в ванне одежду и со вздохом облегчения погрузился в приятное тепло. Кажется, в моей жизни начиналась приятная полоса. Какая разница между моим прошлым, когда я мотался по стране, ел в захудалых трактирах, ночевал где попало, подчас и под открытым небом. Да и спал некрепко, опасаясь ежеминутно, что мне или перережут горло, или запустят в меня смертельное заклинание. Каждый миг начеку.