Коснуться кончиками пальцев ее лба — там, где прядь волос щекочет висок.
Дождаться, пока она закроет глаза и легко-легко вдохнет, когда я пройдусь поцелуями по ее шеи до ключиц, а потом обратно — с другой стороны.

Мои ласки ей нравятся, я понимаю это по тому, как она дрожит, вздыхает, как трепещут ее веки, как чуть сильнее становится пряный запах возбуждения.

Арина кладет руки мне на грудь, но не отталкивая, а наоборот, прося быть ближе.
Я придвигаюсь к ней, так чтобы ее мягкая грудь касалась моей твердой.

Провожу языком влажную дорожку по шее — заканчивая ее под самым ухом.
А потом осторожно и нежно, чтобы не спугнуть ее возбуждение, обрисовываю кончиком языка ее ушную раковину и на мгновение ныряю в слуховой проход. Выныриваю и обнимаю губами мочку.
Она вздрагивает, и по ее коже разбегаются мурашки.
Нравится.
Ей нравится.

Ее ладони движутся ниже, к моему животу и ложатся поверх ткани трусов на напряженный набухший член. Я издаю низкий протяжный стон — просто не сумев сдержаться.
Арина принимает это за поощрение и сжимает ствол ладонью чуть сильнее.

— Тшшшшш… — говорю я ей на ухо, касаясь его только дыханием, но мурашки на ее коже показывают мне, что и этого довольно. — Ничего не делай. Я просто хочу, чтобы тебе было приятно.
— Но…
— Ты мне платишь за удовольствие, поэтому можешь вообще лежать бревном. Не надо стараться отдавать столько же, сколько получаешь.
— Я так не могу!
— Можешь… — шепчу ей на ухо и снова применяю этот нечестный прием — острым кончиком языка прохожусь по чувствительным завиткам уха. Арина дышит чуть чаще и резче. — Делай только то, что усилит твое удовольствие. Я здесь для этого.