Не то, чтобы я много видела таких мальчиков. Разве что «Красотку» смотрела.
Что я оттуда помню?

Что секса у них в первый вечер не было.
Неудачный какой-то пример.

Ох, что ж у меня все не как у людей-то!
Я всерьез разозлилась на себя и от этого… вдруг успокоилась.

Бригада белок-истеричек, которые захватили власть над моей психикой в последние полчаса, устала бегать по стенам и потолку. Они попадали кто куда сумел и захрапели, а я выключила воду, глубоко вздохнула и вышла из ванной.

Глеб был в комнате. Он-то от скромности точно не страдал.
Завидев меня, он замер на месте, и его взгляд прошелся по моей фигуре, очерчивая каждую округлость горячим мужским вниманием. Профессионально так прошелся, я прям почувствовала себя призовой лошадью.

Вообще-то должно быть наоборот — это я тут заказчица!
Это он должен волноваться, понравится ли он мне, и везде ли у него как надо гладенько и мускулисто. И достаточного ли у него размера член.
А я точно знаю, что у него средненький, сама просила!
Так что пусть не выпендривается.

— Раздевайся, — скомандовала я. — Ложись.
«Раз пришел», — допел внутренний голос строчку из песни, но я его слегка придушила и выкинула к белкам-истеричкам.

Глеб вскинул левую бровь и окинул меня своим горячим взглядом еще разок.

— Глеб… — сказала я нетерпеливо. — Сними рубашку. Сейчас.

Он помедлил буквально мгновение — недостаточно долго для того, чтобы я повторила еще раз, но достаточно, чтобы я успела почувствовать досаду… И принялся расстегивать рубашку. Медленно, пуговица за пуговицей, глядя мне в глаза, обнажая подтянутый загорелый живот и безволосую крепкую грудь.

Я не чувствовала себя настолько уверенно, насколько хотела выглядеть, и под его взглядом мне становилось все более неловко.
В последнюю очередь он расстегнул манжеты и стянул рубашку с загорелых гладких плеч.

Он весь был какой-то очень гладкий, ладный, хоть и не мог похвастаться роскошными кубиками, как другие «бойцы» из каталога. От пупка под пояс брюк убегала черная дорожка волос, и мне до зуда в пальцах захотелось ее потрогать.

Глеб отошел к кровати, снял часы и перстень, положил их на тумбочку. Почему-то это зрелище показалось мне безумно сексуальным. В голове сразу закрутились варианты — это что же такое он планирует делать, что часы и кольцо ему помешают?!

Следующим пунктом он снял носки — раньше, чем брюки! — и тем заставил мое сердечко растаять. Мой бывший никогда не снимал носки в постели, говорил — ноги мерзнут. А я никак не могла возбудиться, глядя на это гомерически смешное зрелище — мужик в носках, подтянутых до середины голени, и со стоящим членом, на который он, сосредоточенно сопя, пытается натянуть презерватив. Не той стороной, поэтому получается не очень.

Звякнувшая пряжка ремня вызвала засуху у меня во рту и наводнение куда ниже. А шелест кожи, вынимаемой из шлеек что-то такое сделал с суставами, что коленки сами по себе стали подгибаться. Чтобы не упасть, я вцепилась пальцами в дверной косяк — и Глеб это заметил.

Чуть сощурив стальные глаза, он сложил ремень пополам, провел им по своей ладони и легонько хлопнул по ней.

— Брюки, — сказала я слегка осипшим голосом. — И ложись в кровать.

К счастью, брюки он снял нормально, как здоровый мужчина — забавно прыгая на одной ноге. А то я немного опасалась, что он сейчас их сдернет одним движением, как стриптизер.

Откуда я знаю, как это делают стриптизеры?
Кажется, я смотрела куда больше фильмов о мужском стриптизе, чем о женской проституции. Неудивительно, что теперь стою в одном белье и пялюсь на почти голого мужчину по вызову, который послушно укладывается в мою кровать, потягивается и закидывает руки за голову. Можно сказать, что жизнь меня вполне подготовила к этому моменту.