- Танцуешь ты кстати так себе, - нагло заявляет.

Отворачиваюсь. Дышу часто. Хочу вцепиться ему и выцарапать ореховые глаза. Чтобы уже и не смотрел ни на меня, ни на мой стриптиз.

- А почему тогда я чувствовала твои руки везде, хоть ты и не касался меня, м? - приближаюсь и говорю в губы. Меня скручивает и кидает в разные стороны. И чувства такие же. Перекатываются от запредельного возбуждения до лютой ненависти.

- А хочешь? Чтобы касался? - носом ведет вдоль щеки и опускается к шее. Прикрываю глаза и сдерживаю стон. Боже, его дыхание обжигает. И я уже чувствую его губы, но он не целует. И трясет всю. Сильно-сильно.

- Не больше, чем остальные.

Олег медленно прекращает свои действия, растягивает секунды. И смотрит уничтожительно. Держу удар. Потому что сама уничтожаю.

- Отдыхай, Нинель, - имя выделил, прокатил по языку. Было также вкусно?

- Всего хорошего, Олег Викторович, - отхожу на безопасное расстояние, пячусь к машине. Руки потряхивает, но я открываю дверь и быстро сажусь за руль. Олег наблюдает за мной. Никак не уходит. Я под его взглядом не могу сконцентрироваться.

Доезжаю до дома еле-еле. Глаза так и закрываются.

Дома тихо. Еще ведь раннее утро. Аленка сегодня ночь провела у Томки в соседней квартире.

Стучусь тихо в дверь. У нас есть свой шифр, чтобы точно знать, что в такое время чужой не зайдет.

- Привет, - Томка заспанная, зевает. Я повторяю за ней. Кто-то просыпается, а кто-то пришел с ночи. Мне необходимо поспать несколько часов, хотя бы до обеда, чтобы оставшийся день провести с Аленкой.

- Спят? - не терпится обнять дочь. Мой личный сорт героина. Он вызывает зависимость, но не вредит здоровью.

- Да. Аленка долго вчера засыпала. Переиграла, наверное. Она с Артемом шалаш строила на пол-комнаты. А тетя Тома потом пол-ночи его разбирала, - смеюсь. Эта маленькая хитрюшка заставит всех плясать вокруг нее. Только ты будешь делать это с радостью.

Томка всегда очень быстро говорит. Выразительно. Можно даже заслушаться. Предлагала ей идти озвучивать мультики или иностранные фильмы. Но… оказывается работая в клубах, деньги в кармане появляются чаще и быстрее. И их больше. Это затягивает. А сознаться, что вынырнуть из этого не можешь - сложно. Это значит признать свою слабость.

- Я хочу ее забрать. Как думаешь, проснется?

Будить дочь мне хочется меньше всего. Но просто до остервенения нужно ее обнять и зарыться в волосы. Они пахнут детским шампунем. А он такой сладкий! Конфетка. И сама Аленка как конфетка. Кисленькая немного, но самая любимая.

- Нет. Ты что? Их из пушки сейчас не разбудишь.

Подхожу аккуратно к дочери. Повернулась к стеночке, сопит, ресницы слегка подрагивают. Слезы напрашиваются. Но они не горькие. Скорее это слезы благодарности. И щемящая, всеобъемлющая любовь.

Переношу ее тихо домой, укутываю одеялом, которое она все равно ногами спустит вниз. Быстро снимаю парик, смываю с себя грязь и унижение и ложусь к ней под бочок. Ничем меня от нее не оторвать. Приросли друг к другу намертво.

8. Глава 8.

Просыпаемся от звонка домофона резко. Часы показывают двенадцать дня. Я проспала около шести часов. Аленка и того больше. Бурчит недовольно, ногами перебирает и одеяло скидывает.

Нет ни одной мысли, кто это может быть.

- Да? - голос спросонья кажется таким хриплым, не узнать.

- Эй, открывай давай!

- Куколка? - снова взгляд на часы. Путаюсь не только во времени, но и в днях. Издержки ночной работы.

- А ты думала кто?

Нажимаю на кнопку и слышу противное пищание - дверь открыта.

Куколка как всегда при параде - мелкие кудряшки, лак с блестками, яркие подведенные глаза и глянцевые губы. Сама улыбается открыто, обнимает, словно давно не виделись, и щебечет. Сейчас ее щебетанье немного раздражает. И сказать ей это ой как хочется.