Тру ладони друг о друга. Они все еще холодные. Щеки горят, грязное тело ждет прохладных капель. А руки… даже пальцы тяжело согнуть.

Я чувствую, что сзади кто-то подходит, дышит шумно в затылок. Этот кто-то берет прядь черных волос, рассматривает ее.

Мне не надо поворачиваться, чтобы узнать его. Горький табак, но в нем есть какая-то сладость. Олег раньше увлекался сигарами. У них специфический запах, ничего общего с обычными сигаретами. Аромат глубокий, с горькими нотками, а на языке остается сладость и привкус чего-то мужского, запретного и жгучего.

Мне так и хочется сказать, что раньше ты пах по-другому. Закусываю внутреннюю часть щеки.

Главное молчать. Не болтать. Не выдержу, если он все-таки узнает во мне ту Нинель.

Это же он меня так звал.Только звучало это нежно и ласково. А сейчас…

- Домой не торопишься, - говорит уверенно. Слова только растягивает.

По спине прокатывается холодок. А следом и мурашки. Меня всю от него потряхивает. Запах его, другой, аромат, другой. Я же не знаю уже этого человека. Он чужой. А чужой должно равняться опасности.

Но мое тело так не думает. Грязное, облапанное сальными взглядами считает, что человек, стоящий за моей спиной, самый желанный объект.

- Почему же? Очень. - Не терпится добавить, что меня дома дочка ждет. Сопит еще, наверное, сны видит. Хочу вдохнуть запах ее волос. Так настроение поднимается и чувство, что на все готова ради нее.

- А что тогда стоишь и в небо смотришь? - он сам поднимает взгляд наверх. Всматривается.

Делаю два вдоха. Хочу спросить его. На языке вертятся вопросы.

- Та девушка в зале, которая была с вами… Она? - жена? Любовница? Кто? Боже, неужели я это хочу у него спросить? У меня нутро жжет только от мысли, что он опять несвободен, а смотрит в мою сторону. Нельзя же не понимать, что он хочет меня. Сильно. До ходящих желваком и крепких кулаков.

Он закусывает нижнюю губу и улыбается. Я как дура наблюдаю и хочу сама закусить его губу. Желание возникает внезапно и резко. Убираю руки за спину, чтобы ненароком это не повторить.

- Знакомая.

А как с ней трахаться, Ольшанский? Хорошо? А со мной как было?

- Оливкой вы ее так и не покормили. А она ждала.

Я украдкой следила за ними и ловила на себе жгучие взгляды Олега. Он так и не перестал смотреть за мной. От его взглядов становилось неуютно. Потому что я с другим мужчиной. Голая. А мышцы сводит от него. Мудака.

- Главное, что покормил тебя. Вкусно было? - провоцирует. Губы пылают. Он словно опять коснулся их и провел пальцем по границе. Облизываю и смотрю на Ольшанского.

Безумно хочется поцелуя. Короткого. Только касание. Легкое, но уверенное.

Даже привстала на носочки.

А потом вспомнила. Я стриптизерша, а он мой начальник. Он мой бывший любовник, а я простая девчонка из бара. У нас ничего общего и быть не может.

- Я больше люблю маслины.

И ты об этом должен был знать. Слова эти колят язык.

- Понял. В следующий раз будут маслины. У меня в кабинете.

- Что? - смотрю и не могу поверить. Его взгляд кажется сейчас очень тяжелым. Он давит на меня. Превращаюсь в щепку - сгорю, никто и не заметит.

Олег только улыбается. Скалится. Все-таки я вижу оскал. Улыбался он по-другому. Мягко и приятно.

Внутри закручивается ненависть, и начинает бить крупной дрожью. Он предлагает мне, стоп, приказывает, его тон приказной, подняться в следующий раз к нему в кабинет.

Злюсь. На него, на себя, на весь белый свет. Злость плещется в глазах. Олег видит это, потому что проникает глубоко в душу своими ореховыми глазами и пьет эту злобу. И она кажется ему вкусной. Как оливки, черт бы их побрал.