– Гм… а как же провезли? И так быстро…

– Да так же, как и все туда провозят. Он там, кстати, в папахе, черный ведь… Все свалить хотел из Россiи. Вот и свалил.

– Ну, это не считается.

– Чего ж это вдруг не считается?

Его раздражало, когда она вдруг начинала говорить не вкрадчиво, не интимно, не как будто думая всегда об одном, а заговаривала с простой житейской интонацией или, хуже того, принималась спорить и злилась. «Разве ж можно так? Не имеет права, зачем она все портит?» – скучал Доктор и изо всех сил пытался эту скуку преодолеть. Что в жизни вообще страшнее скуки?

– Ну так-то, условно, он еще и при жизни сваливал. Так, понарошку, он уж бывал за границей. В той же Турции. (Сейчас тоже туда настолько все ездят, что забываешь про ее заграничность.) Вроде она Турция, но, когда он в нее заехал, она уже официально считалась русской территорией. Чисто как Чечня… – договаривал он, морщась от того, как она быстро и решительно, грубо, как бы по-мужски, им овладевала, если так можно выразиться. – У тебя талант, просто талант, ты роскошная…

Доктор осознавал, что такая сложная штука, как взрослые отношения с дамой, тем более когда они продлились даже дольше, чем две или три встречи в койке, – это все никак не может уложиться в один-единственный слой, в один простой уровень. Нет! Получался мудреный пирог. Откуда и брался интерес к жизни. Мука, вода, сахар, соль, варенье – поодиночке это все довольно скучно. А когда сперва муку смешать с водой, да подкинуть дрожжей, а после дать тесту подняться, влепить в него начинку, и после в печь – так сразу другое дело, сразу начинала переть энергетика. В общем, Доктор осмысленно проходил все уровни, как в какой-нибудь компьютерной игре. Итак, на первом уровне он просто заехал по самые помидоры. На втором – думал о том, что никогда простой контакт слизистых оболочек еще не давал ему такого материального кайфа. На третьем уровне он думал о том, что случись вдруг так, что он бы ее никогда не встретил, то у него сложилось бы твердое ощущение, что жизнь прошла зря, и он бы с удовольствием застрелился; но он этого не мог бы, пожалуй, сделать, поскольку ведь не знал, чего лишен. И потому он думал о том, что вот, к счастью, он получил мудрость. А в это же самое время на первом уровне его пещеристое тело пульсировало и трепыхалось, и отвратительная слизь наподобие лягушечьей или улиточной впрыскивалась в нее, но ее это почему-то радовало так, как никогда не могла порадовать даже кукла, подаренная в давние бедные времена папой и мамой к Новому году, – так ее могли порадовать только детские обжимания с давнишним соседом Колей.

– Ну, любовь? Так ее не напасешь наперед, она как хлеб (привет Бёллю) молодых лет, а хлеб же впрок не складируется, он же заплесневеет. Это так специально придумано, чтоб люди ценили это явление. К примеру, один раз она выпадает, и человек успокаивается: вот, на всю жизнь обеспечен. После накал спадает, чувство засыхает. Человек остро чувствует несчастье: его обокрали, обделили, оскорбили в лучших чувствах! Все кончено, жизнь не удалась, раз так, можно расслабиться и спокойно, с чувством выполненного долга пить водку. Или другой путь: заняться сугубо материальной стороной жизни, делать бабки и жить в свое простое удовольствие. Но тут есть еще вариант для самых любопытных: добывать все заново – как уголь в шахте… Она говорит, что ее нельзя оставлять одну больше чем на две недели. Ну так и никого нельзя! Вы сами видели кучи доказательств на курортах, где собираются досужие (с досугом, что принципиально важно) одинокие люди, имеющие в своем распоряжении кусочек замкнутого пространства, – эти мысли по ходу дела пролетели у него в голове.