Митрофан Царскосельский знал о чудачествах своего друга, поэтому решил не обращать внимания на кислую мину на его лице. Надо сказать, что помощник дворника и рыночный спекулянт заявился в самый неподходящий момент, когда Касьян только настроился, чтобы подняться в воздух на своём диване.

Потирая, как после падения с высоты, правую ягодицу, Касьян провёл непрошеного гостя к столу, с которого, освобождая место, разом смахнул пару листов ватмана с непонятными эскизами, которые напомнили Митрофану неуклюже прорисованную вчерне купюру в десять советских рублей в масштабе 1:10.

«Бедный Касьян. Его что, с голодухи перекосило? – мысленно посочувствовал Царскосельский своему приятелю и насильно пожал его вялую, но очень шершавую ладонь. – Такое ощущение, что я пожал свёрнутый рулон наждачной бумаги. Теперь понятно, почему его прозвали Шершавым».

– Ты чего притащился? – недовольно спросил концептуальный художник, усиленно растирая рукой смятое лицо. Мало того, что его оторвали от философского полёта мыслей, так ещё нарушили последовательное развитие вечернего плана. Дело в том, что к гражданину Голомудько с минуты на минуту должен был зайти не менее удивительный и полноправный гражданин своей области Догугулия.

Догугулия Кустанай Блохотрясович был во всех отношениях незаурядным человеком, так как состоял в штате санитаров-ломовиков Колупаевской психиатрической лечебницы имени знаменитого доктора психиатрии Юлиуса Вагнера-Яурегга, который, несмотря на свои неоспоримые нобелевские достижения, так и не сумел в нужное время разглядеть в почитаемом им фюрере и его поскрёбышах пациентов для своей клиники.

За несколько лет службы в профильном медицинском учреждении Кустанай Блохотрясович блестяще овладел мастерством выламывания рук, сопровождая сей оздоровительный процесс утончённой ударной техникой с обеих ног, обутых в высокие кирзовые сапоги. На спор он мог за пять секунд с завязанными глазами спеленать любого буйного клиента, который, оказавшись в смирительной рубашке, сразу начинал выглядеть как милый детёныш кенгуру, выглядывающий из сумки своей мамаши.

Помимо выдающихся физических способностей санитар Догугулия заботился о повышении теоретических познаний в области облюбованного им раздела медицинской науки. Наслушавшись обрывков из разговоров коллег-врачей, он уверился в том, что увлечение рукоблудием ведёт к развитию шизофрении сразу на оба полушария коры головного мозга.

После долгих и мучительных размышлений Кустанай Блохотрясович сделал вывод о том, что всех претендентов на высокие должности, выше мастера-сантехника, надо сперва направлять на профилактику в психиатрическое отделение городской больницы. Там их будет ждать первоклассный мастер своего дела, врачеватель и костолом Догугулия, признававший из всех методов коррекции умственных отклонений человеческого организма лишь оборачивание в смирительную рубашку на неделю с гаком и целительное воздействие электрического разряда не ниже 380 вольт.

О том, что сам маленький Кустанай начал беспокоить свои первичные половые признаки сразу на пятый день после рождения, медик Догугулия скромно умалчивал.

По странному стечению обстоятельств санитар Догугулия и художник-примитивист Голомудько во многом дополняли друг друга и могли даже считаться родственными душами. Уступая просьбам, Кустанай всегда приносил Касьяну полный карман всевозможных таблеток непонятного назначения, которые с маниакальной настойчивостью без разбора выгребал из тумбочек больных и стеклянного шкафа в ординаторской.

Как ни удивительно, но хищническая деятельность Кустаная Блохотрясовича приводила к неожиданному результату. Оставшись без медикаментозного лечения, безнадёжно больные пациенты значительно быстрее приходили в себя и шли на поправку. В их глазах появлялся блеск разума, а речь становилась спокойной и рассудительной.