Правда сам старший сын не стремился жениться. Поговаривают, ещё года четыре назад его обручили с принцессой Дартантой из соседней Нортерии, но эта информация так и осталась на уровне слухов. Виктария собиралась лично узнать, насколько это правда. Но для начала ей требовалось привлечь внимание младшенького, чтобы именно ее он нарек своей невестой. Потом, конечно, можно сменить одного принца на другого. Именно так она и собиралась поступить. И даже то, как это будет смотреться со стороны, ее совершенно не волновало.
Она бросила взгляд в зеркало, сверкнула яркими зелёными глазами, поправила копну черных, как ночь, волос, улыбнулась сама себе, зажгла на руке небольшой огненный шар, полюбовалась на свой труд, покрутила его в руке, широко оскалилась и погасила магию, оставшись довольна увиденным, и снова повернулась к слугам, сменив улыбку на оскал.
— Ты, нерасторопная гратха, пошевеливайся, мне ещё сегодня к мастерам ехать. А ты что встала, как столб? Быстро приготовь драгоценности, да самые дорогие. Я просто обязана сегодня всех затмить. Маменька, мое платье уже доставили?
— Да, милая. Но… Тебе не кажется, что оно слишком откровенно? Твоя грудь… — осторожно начала графиня, но ее жёстко перебили:
— Маменька, будь ты более раскованной и современной, отец бы не завел себе фавориток, которые, в отличие от тебя, умеют себя подать, показать то, от чего мужчины просто не могут устоять.
Жестоко? Да! Но Виктария — дочь своего отца. Эгоистичная, своенравная, что такое моральный облик — знающая только по словам матери, которую никогда не слушала, поймав отца на измене. С того дня для себя она решила: ее муж будет только с ней, она из него все соки выжмет, чтобы на сторону даже не смотрел.
Она всегда считала, что родительница сама виновата в происходящем, слишком забитая и никакая, слабая и безвольная. И пусть эта женщина дала ей жизнь, но родной девушка ее не считала, только отца любила.
— Что ж, милая, желаю удачи, надеюсь, своим развратным видом ты сходу покоришь Его высочество, но потом не рыдай, если окажется, что его внимание распространяется на одну-две ночи.
Сохраняя достоинство, графиня покинула гостиную, оставляя дочь одну. Слова удивили девушку. Неужели ее забитая мать решила высказаться в кои-то веки? Но как подумала, так и выбросила эту мысль из головы. Выходя, женщина заметила супруга, с виноватым видом посмотревшего на жену, а потом строго на дочь.
— Дорогая, я прошу прощения за Виктарию, — начал граф, протянув руку, от которой отшатнулись, словно это была ядовитая гадюка.
— Что вы, Ваша Светлость, она абсолютно права. Твои развратные девки явно лучшие наставницы для нашей дочери, чем родная мать. Вот только потом не вини меня, когда она окажется или в борделе, или в качестве фаворитки одного из лордов, потому что опороченные леди никому в супруги не нужны.
— С моей дочерью никто не посмеет так поступить, — отчеканил мужчина и с удивлением поймал ехидную усмешку жены. В этот момент он вдруг посмотрел на нее по-другому. Даже подался вперед, но его облили таким презрением, что граф отшатнулся. И в это самое мгновение до него вдруг дошло: все это время он был слеп, а сейчас прошлого уже не вернуть.
Высказавшись, графиня удалилась, высоко держа голову. В тот момент на ее слова никто не обратил внимания. А зря… Как выяснилось позже, они оказались пророческими.

3. Пролог

***
В весьма скромном имении баронессы Родетар тоже царила суматоха. Но в отличие от двух других претенденток, здесь остро стоял вопрос денег. Все более менее сохранившиеся платья вышли из моды пару лет назад. О драгоценностях и подавно не слышали с того времени, как покойный барон проиграл приданое собственной жены, в том числе и родовые драгоценности вместе с артефактами. А потом от горя напился в третьесортной забегаловке, возле которой его и нашли утром с перерезанным горлом.