Итан небрежным взмахом жезла зажёг свечи.

– И зачем тебе это? – поинтересовался он, раскладывая по тарелкам искусно нарезанные полоски сырого тунца.

– Чтобы знать, – просто сказала я. – Тот, кто не знает историю, тот… гхм… не знает историю.

– Трудно с этим поспорить.

Я молча смотрела, как Итан разливает по бокалам вишнёвый сок. Что-то мне подсказывало, что он не будет торопиться исполнять мою просьбу.

– Я сам едва ли знаю что-то о своём отце как о Тёмном Магистре, – произнёс Итан внезапно. – Даже Салазару не удалось воссоздать стройную картину. Только обмолвки, обрывки и оговорки, и я едва ли могу сказать с уверенностью, что это не ложь. – Итан усмехнулся с иронией. – Магистры постарались. Оказывается, стереть прошлое очень просто, когда ты всевластен.

– Но воспоминания…

– Люди верят в то, что им сказали. Воспоминания меняются, когда газеты талдычат одно и то же. А живых свидетелей, стоящих в центре событий, осталось не так много, и нам едва ли дадут с ними поговорить. Не допустили же моего разговора с твоим отцом, например.

– Может быть, нам повезёт, – предположила я, указывая на жезл Итана. – Мой отец смог передать тебе жезл твоего отца под носом у магистров. Вы оба изобретательны. Другое дело… нужно ли оно тебе?

Голос Итана похолодел:

– Почему нет? Ты хочешь получить ответы, но отказываешь мне в этом праве?

– Я просто хочу знать, – возразила я. – А ты можешь захотеть повторить.

Итан пожал плечами, и несколько минут мы ели тунца в тишине. Я не умела пользоваться палочками, но, глядя за отточенными движениями Итана, мало-помалу научилась их повторять. Очень медленно, но после четырёх попыток мне удалось донести ломтик тунца до рта вместе с каплями пряного соуса.

– Очень вкусно, – сказала я, расправившись с содержимым своей тарелки. – Но если ты думаешь, что я после всего этого влюблюсь в тебя до головокружения и добровольно принесусь в жертву с яблоком в зубах, даже не надейся.

– Я не надеюсь. – Итан аккуратно отложил палочки. – Я просчитываю варианты.

– И?

– Вон с того воздушного шара нас отлично видно.

Я повернула голову и действительно увидела рыжий воздушный шар, парящий слева. С этого расстояния я видела застывшую фигуру наблюдателя, а, следовательно, он прекрасно видел нас.

– Это ещё что за…

– Подумай сама, – легко отозвался Итан. – У кого есть интерес за нами наблюдать?

«Рената думает, что я сдался. Что я принадлежу ей, что я в её власти, что я её добыча».

Кажется, дочке архимагистра пора получить хороший щелчок по носу.

– За нами ревниво наблюдают, – произнесла я, глядя на Итана. – Устроим представление?

Я решительно встала, отбросив прочь стул. Шагнула к Итану и наклонилась к нему.

И поцеловала в губы.

Его губы сначала медленно, потом более решительно раскрылись навстречу мне. А потом прохладная ладонь легла на затылок, и теперь уже Итан целовал меня, откинув мои волосы назад, пока другая его рука подчёркивала, какой открытой была моя мантия, скользя по изгибам, не прикрытым тканью.

– Не увлекайся, – выдохнула я ему в губы, прерывая поцелуй.

Как бы не так! Его губы скользнули ниже, по подбородку и шее, и, отклонив меня назад, он властным, умелым движением обхватил меня за талию, а губы, смелые и горячие, уверенно двинулись к вырезу у груди. Проклятье, да это… почему я не возражаю? Почему вообще поддаюсь на это всё? За нами же наблюдают!

Или в этом и дело?

Горячие пальцы на ключицах, руки в волосах, жаркое дыхание… Мои пальцы сами расстегнули воротник его мантии, а через секунду мы снова целовались, и с каждой секундой я чувствовала, как электрический ток проходит по коже, а тело наполняется лёгкостью и силой. Ещё немного – и я, кажется, взлечу.