Всё что было в нашем распоряжении – пара-тройка рваных грязных тряпок и совсем небольшое количество чистой, но не кипяченой воды. Практически всю жидкость, даже частично нашу с приятелями Сини жадно вливала в себя: её всё время мучили озноб, лихорадка и жажда. А словно назло забивавшаяся под повязку девушки пыль, поднимаемая впереди идущими, требовала постоянного очищения. Приходилось ухищряться и пускать в дело методы, непривычные в принятой медицинской практике.

Но несмотря на все наши усилия, Синиде с каждым днём становилось только хуже, что, если разобраться, неудивительно. Сегодня утром девушка не смогла встать сама, и нам пришлось всё это время буквально тащить её на себе. На привале, при смене повязки мы заметили, что рука Сини посинела. Пока мать осматривала и ощупывала конечность, мы, затаив дыхание, услышали лёгкий хруст. На наши вопросительные взгляды мать ответила, что с таким звуком из плоти выделяются пузырьки газа. На мой вопрос, что же это значит, она не ответила, с задумчиво-грустным лицом заматывая руку. Я не сразу понял, что после этого события, рану мы так и не промыли, а повязку не сменили.

Распутав конечность под сиянием звёзд и ярким светом Луны, моя мать отвернулась в отвращении.

В ноздри тут же ударил сладковатый гнилостный запах. Придя в себя, я нашёл в себе силы посмотреть на руку девушки. Помимо серо-синюшного оттенка кожи, который легко угадывался даже в свете луны, на конечности появились странного вида волдыри. И по выражению лица моей матери становилось понятно, что это было очень плохим знаком.

– Если хотите её спасти, найдите хоть малую толику алкоголя и небольшой, но увесистый и камень. Ах да, и еще пригодится пара прутиков.

Я хотел было спросить, как это поможет Синиде, но понял, что сейчас не самое лучшее время для болтовни.

Угрюмые и уставшие пленники расстелились среди каменистой почвы. Кто-то кимарил, прислонившись спиной к большим валунами, кто-то забрался прямо на них, а некоторые решили соснуть рядом с ними. Большинство людей даже не отвечали на просьбы или мольбы, не то, что уж делиться чем-то, что они смогли утаить от обыска стражников. Изредка встречались и те, что готовы были помочь, только ничем не могли. А были и те, кто попросту посылали нас в Бездну.

Наконец, нам повстречался один из знакомых Хорида, который отрешенно сидел, наблюдая за луной, раннее он был одним из лучших сыроваров. Его жену и внучку убили у него на глазах и возможно, поэтому он без колебаний отдал свой небольшой бурдюк с крепким самогоном, сваренным из болотных кореньев.

– Надеюсь, хоть вам это поможет, – тихо прошептал он, не отрываясь смотря на серебристо-голубой, спутник.

Несколько грязных палок нам удалось найти у больших валунов. Ну а за камнем вообще охотиться не пришлось: под ногами их хватало вполне.

Когда мы вернулись, Синида всё так же бредила. Но, к нашему удивлению, уже не на людском просторечии. Из её горячих потрескавшихся губ словно шелест листвы сочились непонятные для нас слова.

– Что это за язык? – в недоумении спросил Рид.

Ответом были только взгляды замешательства.

– "Красиво льющаяся речь, словно ручеёк в чащобе леса, словно мягкий шелест травы под лёгким порывом ветра…" – вспомнил я цитату из трактата по культуре различных народов. Интересующая сейчас меня глава была самой маленькой из всех, потому что те существа были самыми скрытными и загадочными из всех населяющих этот мир. Они очень редко принимали гостей, а проникнуть к ним незаметно было вовсе немыслимо, – Я думаю, что это язык дриад.

– Но откуда она знает его? – произнёс Шен интересующий нас всех вопрос, но мать потрясла головой и сказала: