Заходить в дом или на заднем дворе отсидеться?

Вдруг кто-то хвать меня за шиворот и к себе разворачивает….

– Это что за «чудо-юдо» к нам в гости забрело? И пахнет то оно как! Боже мой!

Все! Попалась! Бежать не получится. Лучше умереть на месте. Но как?

Тут крупным планом лицо дедушки.

– Ирина, это ты?

– Не я…

– А кто?

– Не знаю.

Он взял меня на руки и занес в дом.

– Девушки, посмотрите, кто к нам пришел, и имя сказать отказывается?

И сделал то, чего я больше всего боялась. Отдал маме. Она посмотрела обреченно на чумазое существо, которое еще утром называлось ее ребенком, и молча повела его в баню. А что поделаешь? Каким бы оно – это «чудо-юдо» – не было, все равно свое. Родное. А значит – любимое.

Не помню имени и лица той девочки. Только руки. Фарфоровые ладошки. Бесконечно длинные гибкие пальчики. Они просвечивали на солнце и казались иногда золотыми, иногда небесно-голубыми. Особенно, когда она танцевала или пускала их гулять по воздуху. В тот момент мне казалось, что они птицы. Райские. Фантастические. Взлетающие легко и вдохновенно… Это было самое яркое воспоминание из детского сада.

Я мечтала (как все маленькие девочки) о волосах Златовласки и платье Мальвины. Но только понарошку, чтобы никто не догадался.

А потом возникла репродукция Мадонны Боттичелли. А точнее, волшебные руки… Откуда он ее знал? Эту девочку из моего детства?

К 7-ми годам за моей спиной было три свадьбы и одни похороны. Если в первых трех случаях взрослые пели, смеялись и целовались, то в последнем – ели, плакали и обнимались. Однако на всех мероприятиях место ребенка было в «зрительном зале». Иди, играй с мелкими. Не хочешь? Тогда на горшок и в кровать. Но у меня были другие планы. Жизнь только начиналась, и не участвовать в ней было преступлением.

Уже на второй свадьбе у меня была собственная фата (подошла тюлевая накидушка с подушек), пластиковое кольцо с дельфином и Жених. Мальчик воспитанный, поэтому не сопротивлялся. Для большей убедительности и важности момента мы уселись за столом между молодоженами. Нас пытались согнать, но от детского крика впервые за всю церемонию проснулась прапрабабушка и поддержала наше решение. Спорить с ней никто не отважился, и молодые целовались через наши головы. А мы ели из их тарелок и исследовали брачный наряд. Мне, например, очень понравилась бумажная роза на груди у невесты, и я переколола ее себе. Мой жених нашел в кармане у молодожена рубль юбилейный с Лениным. Показал владельцу. Тот счастливый махнул на него рукой и деньги сразу же перешли в нашу семейную казну, в мой карман. Потом я захотела салат с другого конца стола. Моя «вторая половинка» полез, чтобы его достать, и опрокинул вазу на платье новобрачной. Она заревела. И к нашей радости все ушли спасать наряд на улицу к колонке. Мы остались с женихом одни. Доели салат. Поцеловали друг друга и уснули на стульях.

В следующий раз наша встреча состоялась на похоронах дедушки.

Опыта такого мероприятия у нас прежде не было. Поэтому мы предположили, что это тоже похоже на свадьбу, только виновник «торжества» один и находится в другом месте. Где именно? Нам никто не сказал. Мы выждали момент, когда все, наконец, усядутся за стол. И только тогда присутствующим была громко объявлена программа вечера:

«А сейчас, дорогие гости, мы с Николаем (так звали моего жениха с последней свадьбы) будем рассказывать анекдоты, а вы будете дружно смеяться! Анекдот первый…»

Мама вскочила с выражением ужаса на лице. Прапрабабушка проснулась. И все опять закончилось мирно. Я бы даже сказала с прибылью. Нам с Николаем подарили котенка, вручили по пирогу с капустой и отправили к соседям смотреть мультики.