Настал и ее черед провести со мной целый день. Родители утром ушли на работу, заперев дверь на тяжелый навесной замок. Собирались тихо, чтобы не разбудить дочку. Кота выгнали в коридор.

Света должна была встать в 6 утра, собраться и пойти на другой конец города для встречи со мной. В ее задачу входило накормить ребенка завтраком и играть в познавательные игры без спичек и стекла. Она взяла себя в руки, стиснула зубы и пошла.

Я знала, что она идет. Умылась, поела, забрала кота и заняла оборону.

Стук в дверь. Тишина. Потом в окно (мы жили в своем доме). Никого. Потом в другое окно. Снова в дверь. И так несколько раз. После чего мы с котом появились. И я, подражая Ричарду III, патетически произнесла:

«Иди домой. Нам и без тебя хорошо. Мы тебе не откроем!»

Белое лицо 14-летней девушки стало багровым, глаза – как у рыбы в сетке рыболова. Она отчаянно затрясла ставни.

Что нам с котом оставалось? Мы ушли в другую комнату, включили радио на полную катушку и устроили танцы.

Через несколько минут раздался странный звук. Посыпались кнопки с марли в форточке. Упала с подоконника банка с квасом. Треск дерева и визг разорвавшейся ткани…

Дверь распахнулась и… на пороге появилась… разъяренная Ума Турман, готовая порубить-покромсать Билла на куски и кусочки.

Ну, все! Спасайся, кто может! Кот под кровать, я – более сообразительная – к входной двери. На крик прибежала соседка. Поймала ключ от замка. Открыла дверь и спрятала ребенка на огромной материнской груди. Меня ждали вкусный обед и утешения.

А свирепой Уме Турман (в синяках и порванном платье) пришлось залезть на дерево и трескать вишню до возвращения родителей. Свой долг она выполнила.

P.S. До сих пор остается загадкой – как пухленькая девочка-подросток пролезла в форточку, в которую никогда не мог протиснуться даже в меру упитанный кот. Мистика.

У всех коровы были черно-белые, а у нас цветная. Каштановая. Других звали Буренками, а нашу – Жданка. Мы с бабушкой ее у ворот встречали. Потом они шли во двор по интимному вопросу – молоко доить. Меня мелкую не пускали. Вдруг Жданка нечаянно лягнет. Но я была уверена, что она ко мне хорошо относится и нечего такого «нечаянного» делать не станет.

– Бабуль, можно я попробую, как ты?

Бабушка от неожиданности чуть заикаться не начала, услышав за спиной мой голос. Нарушила я их идиллию своим вторжением.

– Ой, иди, поиграй, Ирина! Тебе нельзя, ты еще маленькая!

– Я не маленькая! Ты ничего не знаешь! Я у бабушки Маши воооот такого БЫКА доила!

Бабушка подпрыгнула, Жданка вздрогнула, задела копытом ведро, и молочная волна накрыла меня аж с макушки.

Вот это да! И молока нахлебалась, и волосы с платьем измочила.

Бежать скорее к кадушке с дождевой водой отмываться. Пока мама не видела, а бабушка с табурета не встала.

Ноги налетели на курицу, споткнулись и платью пришел конец в грязной луже.

Н-да. Кадушка уже не поможет. Надо идти сдаваться. Волосы в репьях и куриный помет кожу щиплет.

Я к крыльцу, а из окна плач старшей двоюродной сестры:

– Не буду я больше с этим ребенком сидеть! Она не ест, не спит, не слушается! Вчера весь день в бабушкиной юбке пыль с дороги таскала и салют в курятнике устраивала!

– Наташа, доченька, не горюй. Она же маленькая еще. Тебе с ней поиграть надо, заинтересовать.

– Я пробовала. Кукол вдоль лавок рассадила, кашу из печки достала, по тарелкам разложила. Сижу, жду, когда она проснется. А она? Пришла, посмотрела на нас и говорит: «Ну ладно, Наташенька, ты тут с ними поиграй, а я пойду погуляю». И весь день на качелях прокачалась.

Ох, все грехи мои напоказ. Интересно, а мама слышит?