– Что, голь на выдумки хитра? – усмехнувшись, Агата кивнула на опасно качавшуюся в воздухе швабру. Марк прицелился, высунув кончик языка, и ткнул в одну из овальных кнопок. Новости сменились рекламой.

– Скорее, на память не жалуюсь, – ответил ленно, зевнув. В самом деле, такая находчивость шла корнями в детство Марка, когда не оставалось у него сил стоять возле ящика после очередной тренировки. – О. Хочешь немного криминала?

Очередной канал демонстрировал крупным планом синюшные тела с простреленными головами – результаты очередной кровавой разборки. Равнодушный голос комментатора, с завидным бесстрастием называвший место и предполагаемых участников стычки, показался отчего-то знакомым. К горлу подступил комок, и Агата отвернулась.

– Фу. Выключи. Мне вон, отец рассказал уже, что у них тут на днях случилось.

– Чего? – Марк прицелился вновь. Равнодушный голос сменился плаксиво-надрывным с бравурной мелодией фоном: в бог весть который раз повторяли очередную серию одной из популярнейших мыльных опер.

– Семью в соседнем доме вырезали, за долги.

Протяжный присвист послужил ответом. Решив остановиться на сериале, Марк перегнулся через сестру и опустил швабру на пол.

– Да уж, весело в России живётся. Чем ты беднее, тем безопаснее.

– Ну да, хорош выбор: умереть или от ножа, или от голода.

В комнату вошла, держа в руках чашки от передававшегося в семье по наследству фарфорового сервиза, Беата Константиновна. На синхронно повёрнутые в свою сторону головы усмехнулась и поставила посуду на стол.

– Ну до чего же смотреть на вас приятно. Словно вы маленькие совсем. Давайте, поднимайтесь, будем чай пить с пирожками.

– Пирожки? – Марк тут же вытянулся, нечаянно ткнув Агату локтем под рёбра и в ответ получив раздражённое шипение.

– Да. С утра специально побольше напекла, с собой возьмёте. Наши старички посылку прислали на неделе, я вам уже завернула половину.

Бабушка с дедушкой жили в деревне вот уже пять лет. С возрастом их, как многих, потянуло к земле и свежему воздуху, и благо, участок в Нижегородской области имелся в собственности задолго до рождения Марка. Голодные времена переживались значительно легче именно благодаря бабушке и деду: регулярно они присылали продукты с огорода, и это спасало от поистине опасных перспектив. Иные семьи, не имевшие такой поддержки, то и дело сталкивались с самым настоящим бедственным положением.

Ещё одна отличительная особенность новой России.

А голос никак покоя не давал.

– Как же хорошо, что ты у нас появилась.

Улыбка тронула губы.

– Это потому, что я вас подкармливаю?

– И поэтому тоже, – Володя ногой захлопнул дверцу шкафчика, из которого выудил упаковку чая. – Но и не только.

Часть маминых пирожков бережно сохранилась до начала рабочей недели; их сейчас и распаковывала Агата, покрасивее раскладывая на тарелке. Очень хотелось сделать приятное вечно голодным напарникам, и даже неизменный мрачный вид Кравцова не чинил препятствий искреннему порыву.

Может, его просто не кормил никто?

– Слушай, – вопрос этот не давал покоя целый день, – а разве можно людям на ставке подрабатывать на стороне?

– То есть? – Володя поболтал в чашке пакетик.

– Ну… скажем, человек уже работает репортёром в одной программе. Можно ему помимо этого ещё и в другой передаче что-то делать?

Пару секунд в комнатке висело молчание; доливая кипяток в одну из свободных чашек, Володя едва заметно улыбался. Реакция такая Агате странной показалась, однако с ответом поторапливать она не посмела. Хотя губу машинально всё же прикусила.

– Ты про Кравцова, что ли? По-хорошему, конечно, нельзя, но ты учитывай специфику. Жрать-то хочется. А на правила сейчас всем наплевать.