– От моего лондонского редактора из «Нода». Его зовут Филип Рауш. Он сказал, что ты наверное знаком с Бобби, а вот Одиль – вряд ли.

– Правильно.

– Уговоришь Бобби потолковать со мной, Альберто?

– Это не…

– Он, случаем, не фанат «Ночного дозора»? – Она внутренне поморщилась, выкладывая на стол эту карту.

Альберто прыснул – как будто под мощным корпусом забулькал углекислый газ – и расплылся в блаженной ухмылке, вспомнив, что перед ним звезда. Отхлебнул еще пива.

– Вообще-то, он правда вас слушает. На этой почве мы с ним поначалу и сошлись.

– Альберто, мне нравятся твои работы. Нравится то, что я видела. Буду рада увидеть еще. Твой Ривер Феникс – мое первое впечатление об этом искусстве, и очень сильное…

Собеседник выжидающе напрягся. Холлис продолжала:

– Но я никогда не писала таких статей. Мне нужна твоя помощь. Надо как-то освоиться в «Ноде», а редакция требует разговора с Бобби. Понятно, у тебя нет причин мне доверять…

– Я тебе доверяю, – осторожно проговорил Альберто. – Доверяю, просто… – Он поморщился. – Ты не знаешь Бобби.

– Расскажи. Расскажи про него.

Альберто указательным пальцем провел на белой скатерти линию. Потом другую, под прямым углом к первой.

– Координатная сетка GPS, – произнес он.

У Холлис по копчику побежали мурашки.

Художник подался вперед:

– Бобби расчертил свое жилье на квадраты. Внутри квадратов сетки, только меньше. Он видит мир в координатах GPS, как будто они везде. То есть они правда везде, но… – Альберто насупил брови. – Бобби не спит две ночи в одном квадрате. Вычеркивает их, никогда не ложится на прежний.

– Тебя это смущает? – Саму Холлис это смущало, но она не знала, каковы критерии странности у Альберто.

– Ну, Бобби… он и есть Бобби. Странный? Безусловно. Трудный человек.

Беседа явно катилась не по тем рельсам.

– И еще я хочу побольше узнать, как ты делаешь свои композиции, – сказала Холлис.

Фраза должна была подействовать безотказно. И действительно, Альберто тут же просветлел.

Прибыли заказанные гамбургеры. Художник глянул на свой, словно хотел отодвинуть его в сторону.

– Я начинаю с ощущения места, – сказал он. – События, места. Потом собираю материал. Ищу фотографии. Например, с Фицджеральдом: снимков события не было, записи пришлось собирать по крупицам. Но есть его фотографии приблизительно того же времени. По ним видно, как он одевался, какая стрижка. Прочие снимки. Плюс то, что удалось найти о Швабской точке, – уйма информации, это был самый знаменитый в Америке драгстор[8]. Отчасти из-за того, что владелец Леон Шваб утверждал, будто Лану Тёрнер впервые заметили, когда она потягивала через трубочку колу именно там[9]. Она, правда, отрицала все до последнего слова. Похоже, Шваб выдумал это для привлечения покупателей. Зато в журналах появилась куча снимков. В мельчайших подробностях.

– И ты обрабатываешь фотографии в… 3D? – Холлис не знала, как правильно сказать.

– Шутишь? Я все моделирую.

– Как?

– Строю виртуальные модели, натягиваю на них текстуры – их я либо сканирую, либо создаю сам, обычно для конкретной композиции. У каждой модели есть собственный виртуальный скелет, который можно разместить в окружении. Потом я с помощью цифрового освещения добавляю тени и блики. – Альберто изучающе прищурился, словно проверяя, слушает ли Холлис. – Это как лепить из глины. Сперва внутренняя структура: позвоночник, плечи, локти, пальцы. Примерно как создают героев для компьютерной игры. Потом я моделирую множество голов с немного разными выражениями лица и собираю их в одно.

– Зачем?

– Так правдоподобнее. Выражение не кажется искусственным. Раскрашиваю их и оборачиваю каждую модель текстурой. У меня их целая коллекция; некоторые сканированы с реальной кожи. Для Ривера, например, я никак не мог отыскать подходящий семпл. Потом взял скан кожи у одной совсем юной вьетнамки. И получилось. Знавшие Феникса сказали, очень похоже.