– К матери Льюти, так к матери Льюти, – согласился он. – Но хотя бы ответь, есть ли у вашей речки-границы название? Страна Потекших Кисок, Королевство Сухих Вагин… Судя по всему, название реки должно быть просто эпическим!

– Смазка.

Николай многозначительно кивнул:

– Как я и думал.

В поселении светлых было пусто. Как объяснила Хьюсти, почти все сестры ушли на спасение его, Николая, шкуры. Точнее, жопы, мысленно уточнил Николай, но спорить не стал. Шкуры так шкуры.

Ровно посередине деревушки располагался шатер, и при его виде Грубанов в первый раз испытал легкое дежавю. Затем, в сопровождении девушки войдя внутрь шатра, он замер, а дежавю из легкого переросло в сильнейшее – все это, почти один в один, уже случалось с ним совсем недавно! Он на всякий случай оглянулся, настороженным взглядом выискивая за спиной кого-то наподобие гром-бабы, но там никого не было.

Облегченно выдохнув, Николай наконец-то смог сосредоточиться на происходящем в шатре. А сосредоточиться было на чем!

Возле дальней стенки, пуская к потолку серый дым, спиной к гостям стояла изящная белокурая женщина. Услышав шаги, она повернулась, и Николай невольно выругался от восхищения.

Прекрасным в женщине было все! Например, грудь примерно пятого размера. А еще – грудь примерно пятого размера. А так же грудь – примерно пятого размера…

Нет, выпирающая из бронелифчика шикарная грудь примерно пятого размера у незнакомки была одна, но Николай никак не мог отвести от нее восторженный взор.

– Вот это, ля, арбузики, – облизнулся он и, нисколько не смущаясь – после всего-то пережитого! – через кожаные трусы потер напрягшееся достоинство.

А вот обладательница «ягодок» никаких восторгов по поводу Грубанова не испытывала.

– Значит, это и есть тот самый «господин»? – оценивающе оглядев того с ног до головы, процедила сисястая и усмехнулась: – С мужчинами у нас, конечно, дефицит… но не до такой же степени, Хьюсти!

– Эй, дамочка! – не отрывая плотоядного взгляда от вздымающейся при дыхании груди, возмутился Николай. – Вы слишком плоско шутите для таких форм!

– А вдруг он тот самый, из писания? – не согласилась пепельноволосая. – Избранный.

Грудастая ненадолго задумалась, с таким удовольствием смакуя дымящуюся самокрутку, словно это была дорогая сигара:

– Может быть, может быть… Хотя в писании, как ты помнишь, сказано, что тело избранного должно ослеплять девственниц красотой и быть подобным телу Аполлона.

– То есть накаченным… и с маленьким членом. Я помню, матерь Льюти.

Николай встрепенулся и оторвался от созерцания сисек, попутно заметив, что из одежды на эльфийке – кроме бронелифчика – только бронетрусики.

– Что? Вы – матерь Льюти? – прифигел он. – Ебушки-воробушки, да вы куда сексуальнее, чем мне описывали! – И задумчиво пробормотал вполголоса: – Я бы вдул…

– Не смей со мной так разговаривать! – огрызнулась «матерь арбузиков» и, стремительно сблизившись… хлестнула Грубанова кожаной плеткой по ляжкам! Чувство дежавю заиграло с новой силой.

– Эй, дамочка, что за дела? – прикрываясь руками от возможных ударов, возмутился Николай и повернулся к Хьюсти: – Ты ведь говорила, что вы поклоняетесь мужчинам!

– Не мужчинам, а членам! – поправила пепельноволосая. – Остальная часть мужчин нам не особо интересна…

– Нам интересен только фаллос! – кровожадно оскалилась матерь Льюти и через трусы схватила Николая за «идола», отчего тот в очередной раз испытал… нет, не оргазм – чувство дежавю. – Хьюсти, оставь нас!

Та поклонилась и вышла из шатра.

– Поиграем, господин? – проворковала матерь Льюти и засунула ладонь под кожаный «костюм» гостя. – Заодно посмотрим, есть в тебе хоть что-то от избранного, или нет?