В его голосе звучала не просто просьба, а мольба, терзающая душу Руслана. Сина, казалось, держала в руках нить, ведущую к разгадке угасающего сияния Кристалла. Эта хрупкая надежда висела в воздухе, словно паутина, готовая оборваться от малейшего дуновения. Сина, непроницаемая, как сфинкс, внимала каждому слову Руслана, её лицо оставалось непроницаемой маской, словно выточенной из мрамора. Но под этой ледяной гладью, в глубине её глаз, бушевал ураган сомнений и решимости. Она осознавала горькую правду, скрытую в словах Руслана – над Кристаллом нависла смертельная угроза.

Не произнеся ни единого слова, ни согласия, ни отказа, Сина совершила жест, знакомый каждому, кто верил в чудо, – знак жизни, буква «V», вычерченная в воздухе. В тот же миг сад вспыхнул ослепительным светом, неземным и всепоглощающим, будто лунный свет обрушился на землю, воплотившись в чистейшей энергии. Сияние пульсировало, пронизывая всё вокруг, насыщая воздух мистической силой, от которой трава под ногами Руслана и Виты ощутимо вибрировала. Казалось, сама реальность истончилась, словно открылся проход в иные миры, где переплетаются судьбы и рождаются легенды.

Затем, столь же внезапно, как и возникло, сияние растворилось, оставив после себя лишь пугающую пустоту. Сина исчезла, словно её никогда и не было в этом саду, словно лунный свет рассеялся, оставив лишь ночную тьму. Тишина, нависшая над садом, давила на барабанные перепонки, оглушая своей зловещей тишиной.

Руслан, поражённый увиденным, беспомощно моргал, пытаясь осознать случившееся. Сердце его бешено колотилось в груди, предчувствуя грядущие перемены, как перед бурей. Он чувствовал, что мир вокруг него навсегда изменился.

Вита, с грустной и одновременно гордой улыбкой, смотрела на то место, где мгновение назад стояла её ученица. Она понимала жертву, на которую пошла Сина, и осознавала, что ей предстоит долгий и опасный путь. Она знала, что Сине предстоит встретить как союзников, так и врагов, о существовании которых она даже не подозревает. Путь к спасению Кристалла Гармонии будет нелёгким, но Вита верила в свою ученицу, верила в её силу и в тех, кто встанет плечом к плечу с ней. Она знала, что надежда ещё не потеряна, пока есть те, кто готов пожертвовать собой ради спасения мира.

Утро едва коснулось земли, расцвечивая небо пастельными красками рассвета. Персиковые и лавандовые тона только начали проступать на горизонте, когда жизнерадостный кукареку петуха разорвал тишину над фермерским домом Валесика, приютившимся у самой кромки реки. Словно уставшая после ночи лента, река сонно несла свои воды, зеркально отражая первые лучи солнца, скользящие по сочным, изумрудным лугам. Её течение устремлялось вдаль, бесследно исчезая в густой, нетронутой чаще леса, где шелест листвы переплетался с утренним пением птиц. В этом тихом, идиллическом уголке, жила своя особая жизнь. Здесь хозяйкой была Лора, унаследовавшая ферму после кончины мужа. Вместе с ней жила двадцатилетняя дочь Вики, в глазах которой искрилась юношеская искра и безграничная доброта. Надёжной помощницей по хозяйству была Лина, близкая подруга Лоры, чьи умелые руки справлялись с любой работой.

Под крышей, на мансардном этаже, располагались две просторные кладовые, по обе стороны дома. В них стоял пьянящий аромат душистого сена, и хранилось золотое зерно, бережно собранное в преддверии долгой, суровой зимы. Внутри дома, в самом сердце которого чувствовалось тепло и уют, в правом углу возвышалась большая, надежная печь, сложенная из светлого кирпича. От печи тянулся уютный полати, высокое бревенчатое ложе, ставшее любимым местом для неспешного послеобеденного отдыха и душевных разговоров. По диагонали от печи, у большого окна, через которое пробивались жизнерадостные утренние лучи, стоял массивный деревянный стол, отполированный годами и заботой многих рук. На столе уже дымилась ароматная пшенная каша, щедро сдобренная маслом, и аппетитно алел рубиновый кисель, приготовленный из свежих ягод.