Тот рассмеялся от такой, явно понравившейся ему решимости, и оглянувшись на своих подчиненных, заметил:

− А ведь дама права!

И кивнув мужику, что стоял в ожидании распоряжений:

− Давай, Семен, сходи – дай команду, − пусть накрывают на стол, будем принимать гостей.

Скоро собрались ограниченным кругом за столом в тесной горнице рубленного дома. На столе высилась бутыль самогона и простые деревенские угощения: холодец, рубленное грубо сало, капуста в тарелке, яркая брусника, вареная картошка, сваренная по случаю похлебка с мясом.

Женщин посадили тут же за стол среди мужчин, и было заметно, насколько растеряны медицинские сестры, совсем еще девчонки и как более уверенно держит себя среди незнакомых, грубых, увешанных оружием мужчин София. Очевидно, покинутый муж и убитый накануне, соблазнивший ее любовник остались для женщины в прошлом. А вот то, что теперь происходило здесь, среди заснеженного леса на далекой глухой заимке, было для нее жизненно важным. Изворотливость и способность быть востребованной, выжить в сложившейся ситуации важное свойство женской натуры. София этим качеством владела и скоро уже сидела рядом с Коробейниковым и оказывала ему малозаметные, но примечательные знаки внимания: то коснется кисти руки и проведет по ней аккуратно пальчиком, то прижмется округлым плечиком до предплечья корнета.

После первого тоста за победу над красными супостатами, насилующими народ, выпивать стали без церемоний и скоро корнет уже держал Софью крепкой рукой за талию.

Гуляли шумно и жадно, − напились быстро: загалдели, заспорили, комнатку задымили самосадом, кто-то устало приник к столу уставшей от выпитого головой.

Скоро два помощника и товарища корнета уже таскали друг друга за грудки, не поделив одну из санитарок по имени Серафима. Та ужасно стеснялась, от выпивки отказывалась и теперь смотрела со страхом в неумении, как ее делят два пьяных бородатых мужчины. А те сцепились не на шутку, потолкавшись в избе, выскочили на мороз и уже скоро один из них полетел с крылечка в снег, сбитый с ног. Второй, пылкий претендент на женщину, спотыкаясь, взялся догонять соперника, а настигнув, уронил в снег и принялся мутузить сапожищем.

Дерущихся растащили со смехом. Каждому на голову насыпали снега и заставили мириться. Теперь, когда вернулись в избу к столу, оба мужика рядом сидели на лавке мокрые, с бордовыми от гнева лицами и один прикладывал лед ко лбу, на котором вылезла и посинела шишка, а второй, морщась, вытирал кровь тряпицей, обильно выступившую из разбитого носа и лопнувшей от удара губы.

А Серафима сидела в сторонке, ежилась и продолжала с испугом смотреть на мужчин, одному из которых она должна нынче принадлежать.

Вторая сестричка по имени Маша, которой нынче повезло больше, сидела пока невостребованная. Внешность ее и правда подкачала: худоба, совершенно казалось плоская грудь и конопатое лицо с короткой стрижкой, вздернутый носик и небольшие испуганные глаза пока никого из мужчин не очаровали. Она сидела, словно обомлела, и было не сразу понятно, радуется она своей невостребованности или несколько огорчена.

Корнет Коробейников скоро был пьян, охмелев и от самогона, и от внимания красивой грузинки. Наскоро, − в три полных граненых стопки удовлетворив потребность расстроенного алкоголизмом организма, окончательно «осмелев», корнет без церемоний потащил Софью за собой. Та, немного выпив и разрумянившись, смело взялась играть роль увлеченной корнетом дамы и, обнявшись, под усмешки собравшихся, молодые, довольные друг другом ушли в соседнюю комнату и плотно закрыли дверь.