Путь боевого подразделения Красной Армии лежал от Иркутска в направлении Якутска: ожидали прибытия в столицу края к середине дня.

Яшка Астахов сидел на санях, укрывши ноги кошмой. Был молодой солдат в старом тулупе с большим серым с желтизной от старости воротом и смотрел назад – против направления движения, навалившись спиной на ящик со скарбом. Перед парнем маячила уже третий час дороги рябая голова коня, запряженного в санки позади Яшкиных саней. Рябой тряс головой, избавляясь от нарастающей на морде измороси и льда. Заиндевелый лик лошади была живописен и трогателен: белые от инея ресницы хлопали, словно крылья зимней бабочки, а укрытая заиндевелым мехом плоская проплешина под сбруей, широко дышащие ноздри, создавали забавное зрелище неведомого природе сказочного зверя. Рябой же, четко уловив, что под кошмой на скользящих перед ним санях лежит сено, все норовил подойти поближе и задрав мордой накидку выхватить сенца и похрустеть на ходу, труся неаккуратно сухой травой на дорогу.

Яшка был новобранцем. Его призвали под осень из деревеньки Тальцы близ Иркутска, едва ему стукнуло восемнадцать. Деревня раскинулась вдоль берега Ангары, убегая улочками вверх по склону в сторону тайги, что раскинулась вокруг до скалистого берега Байкала.

Потолкавшись на сборном пункте и послужив месяц в учебном центре, парень научился маршировать в строю, стрелять из выданной ему трехлинейки, колоть чучело из соломы винтовкой с острым трехгранным штыком. Научили молодого солдата отрыть окопчик и занимать по приказу оборону. Других премудростей строевой военной жизни за короткий срок обучения узнать парнишке не удалось, и была надежда, что они и не потребуются в дальнейшем.

Иссякла, словно после половодья, война мировая, стала выбиваться из сил и война гражданская. Белогвардейцы отступили накануне мимо Иркутска, теснимые пятой Армией Тухачевского. Зацепиться в Прибайкалье, как планировалось ранее Верховным Правителем России адмиралом Колчаком, не вышло. Ободренный наступлением Красной Армии власть в городе захватил военно-революционный комитет большевиков. Путь отступающих по бездорожью в пешем строю и верхами далее лежал по льду Ангары и Байкала в степные просторы Забайкалье.

Чехословацкие легионеры, похозяйничав в Иркутске без малого два года, убыли следом за отступающими частями Сибирской армии по Кругобайкальской железной дороге во Владивосток, освободив город от своего небескорыстного присутствия. В Прибайкалье практически перестали стрелять и установился окрест прочно новый порядок: всюду развесили красные флаги и лозунги на алом «Да здравствует Советская власть!».

Выглядел молодой солдат юнцом: на круглом лице со смышлеными голубыми и, казалось всегда удивленными глазами, еще не росла борода, и только над детской оттопыренной верхней губой пробивался пушок, оформляющийся в усики. Открытый взгляд и, то и дело, расплывающиеся в улыбке губы, тут же располагали к пареньку всякого кто с ним заводил общение.

На Яшкиной голове топорщилась бесформенная старая шапка-треух, а вокруг шеи, за отсутствием шарфа, был намотан выцветший, когда-то фиолетовый кусок бархата. Дорогую ткань раздобыли в деревушке, когда ходили по дворам, искали провиант и нашли за забором у дороги ломкую, непросушенную до конца на морозе, то ли скатерть, то ли покрывало. Тряпка стояла домиком припорошенная уже снегом.

− Удуло ветром видать с бельевой веревки, али забора, − сообразил Яшкин напарник Колька Радичев и тут же прибрал находку.

Когда найденная вещица оттаяла в избе, распространяя дух свежевыстиранной ткани и подсохла, Колька щедрой рукой разделил ее пополам и отдал кусок Яшке со словами: