– Как там под обстрелами, не страшно?

– Обстрелы не видел, воздушный коридор с самолетами наблюдаю каждый вечер из окна собственной кухни. Если ты о московских аэропортах.

– Я о дронах в центре, Москва – Сити, Рублевка

Голос Великого из сматфона звучал то ли тревожно, то ли злорадно, Глеб не выключая громкую связь, и продолжая беседу, отправился на очередной инспекторский обход путей.

Старик остановился и покрутил головой. Солнце, тишина, над всей территорией базы мирное небо. Ни гула самолетов, ни свиста пуль, ни грохота танков. Что такое обстрелы, старик помнил кожей, на фронт он попал сразу после своих 18-ти. В пехоту. Старшие братья ушли в 41-ом. А он попал на передовую в начале 43-го и уже там учился передвигаться перебежками, вжиматься в снег. И с полным правом может заявить, что от Курской дуги и до Бреста, нет такого места где бы не шагал или не полз Шурка Мохов. Под Брестом ему оторвало ногу. 80 лет минуло с той поры, но звуки разных обстрелов он отличал безошибочно. И в том мире и в этом. Что имеет в виду этот чудак в телефоне? Старик отвлекся на свои мысли и пропустил, что ответил собеседнику Глеб. В реальность он вернулся на фразе:

– Да сбили над Новой Ригой.

– Как думаешь куда метят? В коллайдер? – Поинтересовались из телефона.

Глеб остановился, покачал очередную гайку, край с внешней стороны рельсового полотна приподнялся. Монтёр достал из кармана красный маркер и пометил крестом край шпалы. К его ногам упала обертка от конфет.

– Маршрут метит. – Усмехнулся в седые усы сторож. – И принялся ломать голову над тем, что узнал из подслушанной беседы.

– Коллайдер это где? Новый город построили что ли? Назвали как-то не по-нашему…

– Хохлы пишут, что в Сити и на Рублевке живет какой-то украинский непатриотический олигарх, дескать достать предателя хотят.

– Олигархи патриотами не бывают. – Поумничали в телефоне. – Врут думаю, хотели бы мстить богатею, адрес бы уточнили. Не проблема внедренных укрошпионов в Москве пруд пруди. У каждого третьего в элите фамилия на «о» заканчивается.

– А каждый десятый родом из Львова. – Откликнулся на замечание Глеб. – Что же теперь пулять по коттеджным поселкам? Там больше фамилии владельцев на «аян» или «швили» заканчиваются.

– А эти чем хохлам не угодили?

– Анекдот про еврея- дворника знаешь? А теперь новый грузин-дворник.

– Грузины народ торговый – они хозяева супермаркетов, оптовых складов и баз. У вас тоже грузин хозяин?

Ответить Глеб не успел, да и не знал он точно какой национальности директор базы. Живет в Москве, молодой, спортивный.

Глеб вспомнил свое знакомство с высоким начальником. Было это еще, когда Маня пробовала свои силы на работе овощного фронта местной столовой. Глеб в 12.00 отправлялся проведать жену, заодно и перекусить в местной столовой. А потом стучал в окно Мане, и она выходила чтобы обменяться новостями. Жену беспокоило как Глеб выдерживает рабочий день на ногах. Тромбы и сломанный в аварии тазобедренный сустав не шутки. Глеб принимался убеждать жену отказаться от работы сразу после её оптимистической фразы: Нормально, справляюсь.

– Хватает нам средств, зачем тебе работать?

– Засиделись дома. – Отбивалась Маня.

Глеб понимал, что Маня не работать пришла, а присмотреть за своим «мальчиком». После первой смены она целых 4 часа прикладывала холод к многострадальной ноге мужа. И если бы сама не обещала выйти на овощи следующим утром, то этот первый рабочий день стал бы и последним. Утром они вдвоем отправились на базу. Отдел кадров потребовал от Глеба за 2 часа решить – подписывает он трудовой договор или нет. Глеб склонен был отказаться и принялся ссылаться на то что со снегом на путях зимой не справится. Разговор состоялся утром, Глеб советовался с Маней – подписывать договор или не стоит. Маня предложила отказаться. И чмокнув сомневающегося мужа в щеку побежала в свой овощной цех.