– заполнение платных онлайн-опросников,

– участие в викторинах, участникам которых платят деньги,

– зарабатывание денег просмотром видео,

– заработок на личном блоге,

– написание обзоров фильмов,

– получение денег за онлайн-свидания и пр.13

Всякий из нас определённо может представить себе жизнь, смысл которой состоит в помощи другим, в лечении других людей, в обучении детей тому, что́ есть добро и как отличить его от зла, в защите других людей от мошенников и головорезов; в выращивании овощей, постройке новых домов или мостов. А можете ли вы представить себе «получение денег за онлайн-свидания» в качестве занятия, которое наделяет человеческое существование смыслом? А с другой стороны, зачем и пытаться стать врачом или строителем, если за «заполнение онлайн-опросников» тоже хорошо платят? Какой ответ на предыдущий вопрос мы дадим подростку тринадцати лет? Есть ли у нас этот ответ?

Но дело не только в бессмысленности труда. Все мы замечаем, как едва ли не любая профессия становится всё более механистичной, алгоритмизованной, лишённой творчества.

Помнит ли ещё читатель наш список из семи случайно выбранных профессий? А нам помнится не слишком давнее прошлое, когда четверо из этих семерых – а именно, мастер по замкам, врач, священник, учитель – не имели никаких алгоритмов, которых они были обязаны придерживаться, никаких строгих стандартов, которым они были вынуждены следовать. Ими руководил лишь их опыт, профессионализм и здравый смысл. В наше же время лишь у священника есть свобода проповедовать о том, что придёт ему в голову. (А есть ли у него эта свобода? Боюсь, я слишком это упрощаю. Будучи официально признанным буддийским клириком, я имею полную свободу читать проповеди на любую тему. При этом я ни разу не воспользовался шансом обратиться с наставлением к собранию верующих. У меня нет никакого прихода.)

Что же до школьных учителей или врачей-терапевтов, количество мелочных правил, которые они обязаны соблюдать, увеличилось невероятно. И только попробуйте их нарушить! Ваши «клиенты» немедленно пожалуются на вас вашему начальству. Странно сказать, но именно жалобы учащихся или пациентов когда-то и привели к созданию этих правил.

Давайте поразмыслим над тем, как появились все эти «профессиональные стандарты» и «нормы корпоративной этики». В маленьком посёлке с высокой вероятностью будет лишь одна школа с ограниченным числом педагогов и, к примеру, лишь полдюжины [частнопрактикующих] врачей. А вот в большой больнице будет работать несколько сотен врачей и медсестёр. Будучи не в состоянии поручиться за то, что каждый из них – высококвалифицированный специалист, вы в качестве главврача в итоге издадите распоряжение, запрещающее персоналу (произвольный пример) задавать пациентам «несущественные вопросы». (Всё это, конечно, применимо и к большому вузу с сотней преподавателей.) Но как отделить важный вопрос от неважного? Действительно ли между ними имеется неоспоримая граница? Не забудьте и то, что для посредственности не составит труда исполнять ваше распоряжение, а вот гениального врача оно будет раздражать. Такой человек бросит работу в вашей больнице, откроет собственную практику – и, вероятно, в итоге проиграет конкурентную борьбу, ведь невозможно иметь вуз или клинику, где работают всего два или три сотрудника. Но хватит ли у вас в качестве главврача смелости взять на освободившееся место ещё одного гения? Боюсь, вы не рискнёте этого сделать…

Наша эпоха не способствует появлению мастеров своего дела ни в одной профессии. Мастера больше не нужны (а гении – и подавно). И наоборот: всякий, кто может без малейшей фантазии выполнять стандартные действия, оказывается востребован работодателями – и такие работники будут требоваться ещё долгие годы. Мрачная картина, не так ли?