Начнём с того, что наш повседневный труд стал необязательным – увы, не в том смысле, что мы свободны делать наши дела или бросить их. Мы всё ещё обязаны решать задачи, которые перед нами ставит наше начальство, – но мы перестали ощущать их важность.

Ещё где-то полсотни лет назад представители семи профессий, названных выше – начиная с журналиста и заканчивая учителем, – были глубоко убеждены в том, что общество не может существовать без них, что, пропусти они хоть один рабочий день, оно в буквальном смысле слова развалится на части. Куда бы делись школьники без учителя? Кто бы лечил больных? Кто бы защищал родину от злобных коммунистов? И так далее.

Сейчас же каждый из семи чувствует, что его на его месте несложно заменить. (Автор убеждён, что именно карантинные меры во время последней эпидемии коронавируса стали для нас сигналом, посланием, которое было прочтено вот как: мы и без вас обойдемся.)

Журналист? Было время, когда журналист считал себя глашатаем правды, независимым расследователем, обличителем пороков общества. Сегодня же журналист, работающий на любое из ведущих СМИ, – не более чем платный пропагандист (откройте первую страницу любой газеты и докажите мне, что я неправ, если сможете), наёмный агент транснационального капитализма – проще говоря, некто, без кого любая нация какое-то время прекрасно обойдётся и никогда не пожалеет о том, что обошлась без него.

Слесарь? А давно ли, кстати, вы видели живого слесаря, или широкого профиля, или, например, мастера, создающего замки? Не удивлюсь, если вы вообще ни разу не встречались со слесарем: именно мы, верней, наше политическое руководство решило переместить наши производственные мощности на Восток. Мы уже давно не производим ни сковородок, ни замков. Мы покупаем их в Китае.

Священник? Ах, Господи, кому они ещё нужны в 2024 году? Следует поверить Шпенглеру: он очень убедителен, когда утверждает, что любая культура, перейдя границу, за которой она становится цивилизацией, без всякого труда избавляется от своих поэтов, священников и провидцев. Само собой, их не всегда расстреливают: в цивилизации нашего типа им позволяется перейти на травоядное существование, питаясь на пожертвования каких-нибудь благочестивых старушек. Наши матери, испытывая угрызения совести, шли к священнику. Наши подруги идут к психологу, этой современной версии отца-исповедника, но они, заметьте, ни в чём не раскаиваются: они всего лишь, к примеру, страдают от депрессии и хотят, чтобы «мозгоправ» «починил им мозги», примерно так же, как автомеханик чинит машину. И пусть «мозгоправ» не воображает о себе слишком многое.

Продавец? Покупатели наверняка могут воспользоваться терминалом самообслуживания – и всё, продавец больше не нужен. (Следует задуматься о том, как современные технологии размывают содержание повседневного труда.)

Солдат? Но с кем это мы собрались воевать? С Северной Кореей? Нет уж, Ким Чен Ын не позволит никаких таких глупостей: пара «Хвасонгов», выпущенных по Берлину, Парижу, Лондону или Нью-Йорку, поставит точку в существовании нашей цивилизации куда быстрее, чем нам этого хочется, так что и книга эта окажется не нужна. Может быть, с Россией? Идея войны с Россией крайне неприятна автору этой книги, который является немцем по рождению, у которого есть русские друзья, который не раз отмечал сообразительность, широту ума и хорошую общую подготовку российских студентов. Но даже если и с Россией: зачем воевать самим, если какой-нибудь несчастный украинский паренёк справится с этим делом вместо нас?

Что насчёт учителя? Автор этой книги, сам будучи педагогом, мог бы многое рассказать об этой профессии и о том, как её важность подвергается последовательной эрозии. Но вместо того, чтобы утомлять вас своим горестным монологом, позвольте мне привести лишь один пример, а именно пример Google Classroom, или «Гугл-класса».