Стоп-кадры… Ироничные рассказы Светлана Князева

Да, я так и не научился говорить нет…

Да, да, да, да. Нет на свете слова краше, чем слово "нет". "Нет", это пропуск в легкую и свободную жизнь.

"Да, я не смогу тебе помочь", – звучит как музыка. "Да, я завсклад, но нет, у меня нет полномочий". Как важно подобрать слова, чтобы отказать и не обидеть. Чтобы отказать и остаться друзьями.

А не сумел сказать "нет", и ты уже едешь на дачу к другу, в свой выходной, копать его картошку.

Не смогла сказать "нет", и ты уже сидишь с чужим ребенком, пока твоя подруга отрывается в клубе с новым ухажером.

Не нашел сил сказать "нет", и ты всю жизнь общаешься с теми, кто пришел, а не с теми, с кем бы ты хотел.

Не успел сказать "нет", и ты уже в чужой постели, а она что-то лопочет про любовь и свадьбу.

Постеснялся сказать "нет", и ты уже на каком-то детском утреннике, с надвинутой на лицо улыбкой, изображаешь из себя веселого дядю Сашу и бесконечно фотографируешь воон ту девочку в костюме феи.

Испугался сказать "нет", и он тебе уже должен. И ты знаешь, это безнадежно.

Не захотел сказать "нет", а уже утро, голова трещит, руки дрожат и да, еще надо идти на работу.

Не осилил сказать "нет", и ты уже ответственный за противопожарную безопасность.

И вот, наконец, собрав всю свою волю в кулак и набравшись душевных сил, твердо сказал «НЕТ», руководству компании.

Руководство, конечно, слегка удивилось и даже приподняло бровь… и на симпозиум в Пекин поехал другой.

– Нет-нет, вы меня не так поняли! Я хотел сказать «да», но не знаю как так вышло!…

– Что ж. Мы ценим ваше рвение. Отправляйтесь завтра же в Томск, там необходимо разобраться с браком на производстве. Вот там вам как раз и потребуется это ваше умение жестко и вовремя сказать "нет"…

На работе я лев, я зверь. Я строю всех, все передо мной отчитываются и трепещут, все как один.

Ну, хорошо, не все. Наш главный бухгалтер, это конечно… да.

Так и генеральный с ней в спор не вступает. С ней и в банке не спорят и в налоговой. Лет пять назад приходили к нам из этой налоговой. В мундирах приходили, с предписанием. Наши все как мыши по кабинетам. Директор тут же в отпуск. Только она, один на один, одна на них всех. Они сразу всё поняли. Подняв то своё предписание как белый флаг, они отступили, теряя честь и пуговицы на мундирах. С тех пор оттуда нас не беспокоили.

А так я огонь, стержень коллектива. Уборщица, конечно, тоже, та еще…

Она как наш главбух, только с чудо-шваброй. Препираться с ней я не рискую. Не-не, нет смысла. Да и никто не рискует. Сказала сменную обувь носить, мы и носим. Ну, что, в самом деле, тяжело нам что ли? Вот было, рейдеры приходили. Генеральный тот сразу на Мальдивы. Все по кабинетам как мыши. Ошибок, конечно, нападающие наделали массу. Пришли без «здрасьте», без «сменки» и «куда сразу по мокрому, куда по помытому?!» Неее, больше мы их не видели.

А с остальными я генерал, военачальник, Суворов. Планерки, как коллегию в министерстве провожу. Только коллег от смартфонов трудно оторвать, чашки за ними приходится убирать, фантики с пола. Но зато, заряженные мной на совещании, идут они к рабочим местам, как к пулеметным гнездам.

Есть у нас правда одна, коллега, общественница. Как коллектив идет кофе пить, так всё ничего, они и пролить немного могут, и намусорить. Но стоит мне за кружку взяться, все как мыши по кабинетам, а она как пантера на охоте, недобрым глазом смотрит, когти точит, не дай бог сахар на стол, не приведи господь вода на пол.

Но я приспособился на рабочем месте, термос, шоколадка, всё равно когда я прихожу туда, там уже все уходят. А так, даже удобнее.

А в остальном я кремень, я мачо. Коллеги все меня уважают, только быстро расходятся, когда подхожу поболтать. Уважают они меня страшно, за прямоту, за принципиальность, за открытость.

Да, я принципиально поддержал руководство в вопросе лишения нашего отдела премий. Да, недоработали. Да, недодавили. Они недоработали, а я недодавил. Они говорят мне, иди, требуй, мол, вкалывали целый год. А зачем я пойду клянчить, унижаться, да и генеральный вдруг, что не то подумает, что не так поймёт.

О, о. Опять на обед пошли, а меня не позвали. Но я уже приспособился, контейнер, котлетка из кулинарии, опять же кофе в термосе.

"Да, Иван Иваныч! Что говорите? План со следующего года поднимаете? Так мы ещё этот не выполнили. Не…гм, чего? Ага, понял, понял Иван Иваныч. Вас это не интересует, и премии опять лишите. Понял, Иван Иваныч, сделаем".

Я с начальством на "ты", оно со мной всегда советуется, прежде чем ответственное решение принять, оно меня всегда в курсе дела держит и в свои планы посвящает.

Сейчас коллектив придет, я им хвоста накручу, я им устрою Новый год, сейчас я им объявлю. А то ишь, Новый год они вместе отмечают, а меня не позвали, сейчас-сейчас…

Хотя не, не сейчас, лучше завтра. Не готов пока. Решимость есть, а сил нет. Лучше завтра. А ещё лучше, уже в новом году. Вот придут они после праздников, тут-то я им и врежу.

В общем, твердо руковожу, смело, прямолинейно, в своём стиле, как я умею…

Юрков давно и много мечтал. Он мечтал о красной машине на пепельном асфальте, о розовом доме у синего моря, о смуглых креолках на белом песке, о пестром коктейле с желтой трубочкой и фиолетовым зонтиком, и при этом всём, мечтал Юрков вообще больше не работать.

Но все его мечты разбивались о холодное стекло окна, за которым, на фоне стального неба и бетонного города шёл снег с дождем, а казённость рабочего кабинета подчеркивал ледяной свет люминесцентных ламп и серые коллеги, уткнувшиеся носами в мониторы.

В тот день его ждало известие, которое могло сдвинуть его жизнь, так ему показалось, с мертвой точки. Сосед продавал машину. Почти такую, о какой он и мечтал. Вернее совсем не такую, но все же в приличном состоянии и по цене, которая помещалась в его уме. Такое часто случается, покупают не то, что хотят, а то, что подвернулось.

С этого момента Юрков потерял покой. Суммы, которой он располагал, на покупку явно не хватало. Такое тоже часто случается: то, что в мечтах абсолютно недостижимо, а на то, что подвернулось, немного не хватает.

Сосед, так легкомысленно растревоживший мечты Юркова, уехал в командировку, так что у самого Юркова было целых семь дней, вернее осталось всего семь дней, чтобы раздобыть необходимую сумму.

"Вот жлобы!" – резюмировал Юрков по итогам телефонных переговоров с родственниками, друзьями и знакомыми. Оставалось еще шесть дней.

Юрков сидел в офисе и в полной прострации, когда его блуждающий взгляд остановился на его блестящем коллеге. Этот проныра получал примерно столько же, сколько и он, но всегда имел бодрый вид, носил импозантные костюмы, изысканную обувь и передвигался очень дорого.

То ли ретроградный Меркурий был в тот день в нужном доме, то ли жалкий вид нелепого сослуживца, но коллега согласился выдать Юркову означенную сумму ровно через шесть дней. И прежде чем окрыленный Юрков успел его облобызать, тот преградил ему путь к себе офисной тумбочкой.

Следующий день был выходной и Юрков в прекрасном расположении духа провел его с семьей на даче, топили печку, гребли снег и лепили бабу. Только к вечеру ему в голову закралась тревожная мысль, вдруг коллега тоже поехал на дачу, там расслабился и забыл о его просьбе? Ночью спал плохо и много курил. Воскресенье было испорчено и они раньше запланированного уехали в город. Наконец, в восьмом часу вечера Юрков не выдержал и под надуманным предлогом позвонил коллеге. После бессмысленного разговора он задал главный вопрос, все ли у них в силе? Коллега не сразу сообразил, о чём это он, а когда понял, подтвердил о договоренности и попросил товарища не беспокоиться.

Спал как убитый.

В понедельник коллега на работу не явился. Обеспокоенный Юрков не находил себе места и курсировал между столами, порываясь набрать заветный номер. Что могло случиться? Вдруг заболел? Вдруг под машину попал? А не дай бог, что и похуже? К вечеру его нервы не выдержали и он опять позвонил. Оказалось, что коллега взял отгул встретить тещу и "я же тебе сказал, все в силе!" Юрков вздохнул с облегчением. Но пытаясь заснуть, вспомнил, каким раздражённым тоном ответил ему коллега, и опять пошел на кухню курить.

На следующий день коллега всё время бегал по кабинетам, готовясь к ответственным переговорам. На приветствие Юркова лишь холодно кивнул в ответ и побежал дальше. Юрков был в отчаянии. Ему как воздух нужно было подтверждение, что все в силе. Вечером он опять позвонил.

Ночью приснились цыгане, которые угнали его автомобиль при помощи трех лошадиных сил.

В оставшиеся до срока дни он превратился в комок нервов. Он искал встречи с коллегой, он пытался попасться ему на глаза, периодически звонил ему с вопросами по работе, ища подтверждение того, что у них всё ещё всё в силе.

Коллега также был измотан. Компания готовилась к важнейшим переговорам, а ему постоянно названивал этот…

Наступила пятница. Лицо Юркова напоминало мешковину, и фактурой, и цветом. Он продолжал жадно ловить взгляды коллеги, подкарауливал его в коридоре и у туалета, а когда тот, сразу после обеда исчез из офиса, впал в отчаяние.

"Отстань! Отстань, говорю! Я на переговорах!!!", – пришло ему сообщение в ответ на его очередной телефонный звонок.