Столкновение с квочкой. Рассказы о домашних животных Владимир Трофимов

© Владимир Геннадьевич Трофимов, 2020

ISBN 978-5-0051-6428-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В детстве у меня была рогатка. Особенная, я бы даже сказал – шиковая. Только у пацанов с нашей улицы были такие.

Для них мы подыскивали молодые кленовые ветки в виде английской буквы Y, срезали заготовку и осторожно стягивали верхушки так, чтобы боковые отростки изогнулись в форме рюмочки. Затем обжигали на костре. Влага быстро испарялась, отчего заготовка становилась не только крепкой, но и сохраняла нужную нам «рюмочку». Она изящно выглядела, удобно сидела в руке и стреляла дальше, чем обычная. Мягкую, пластичную резину для неё мы нарезали из ненужных противогазов, а кожух кроили из язычка худых ботинок. Все детали рогатки связывали тонкой медной проволокой, добытой из трансформаторов, найденных на свалке. Но это ещё не всё. Для быстрой и удобной стрельбы мы готовили калиброванные ядрышки. Их лепили из глины и обжигали партиями на том же костре.

Это был как ритуал, в котором участвовали несколько человек, озабоченных стрельбой по целям.

Врать не буду, такими целями служили нам и птицы. Испытывал ли я угрызения совести? В душе подростка они ещё дремали, а вот что я чувствовал, держа в руке тёплые тельца поползня, синички или воробья, помню хорошо. Это были разочарование и вкрадчивая жалость.

В те же годы я гостил в глухой сибирской деревне у маминых родных. И вот ведь как вышло: однажды дед попросил меня и моего двоюродного брата отвадить от курятника наглых воробьёв. Их там была целая стая, само собой, пожирали зерна изрядное количество.

Мы с братом дождались, когда ничего не подозревавшие воришки слетелись в курятник, и мигом проскочили к ним, захлопнув за собою дверь. Дальше было истребление. А после расправы – всё те же ощущения разочарования и жалости.

Прошли десятилетия. Волею судьбы я тоже стал деревенским жителем. Не скажу, что сразу, но постепенно начал смотреть на окружающий мир иначе: больше замечать, чаще восхищаться, меньше грешить. Преобразить же меня, сухаря, сумели не кто-нибудь, а те, к кому я прежде относился равнодушно, а порой и жёстко, – домашние животные.

Я и предположить не мог, какие это отменные психотерапевты, поводыри по жизни, духовники, наконец. Как много в них мудрости, понимания тебя и готовности помочь. Каждый день они приносят поучительную радость, открывают глаза на то, чего я раньше не замечал. Не замечал очевидного!

Вот и книжка эта писалась под диктовку моих дворовых вдохновителей. И хотя в неё вошло далеко не всё из подмеченного или испытанного, но даже в этих занимательных крохах читатель обязательно найдёт главное – то, без чего невозможна полноценная жизнь человека.

У меня подрастают внуки. Порой мелькнёт коварная мысль показать им рогатку-рюмочку, о которой они и слыхом не слыхали, но внутренний голос всегда осаживает, а я не возражаю. И нисколечко не жалею о переменах, произошедших во мне в деревне, среди родственных душ и прекрасных помощников.

Однажды, когда мы ещё жили в большом городе, сыновья принесли домой подраненного голубя.

– Мама, мы его отобрали у кошки, – сказали возбуждённые дети, – его надо спасти!

Марина стала осматривать испачканного пациента, у которого беспомощно висело крыло. Он лежал неподвижно, грустно моргая чёрными глазками-бусинками, и только когда жена ощупывала повреждённое место, несколько раз дёрнулся от боли.

Дети, а это девятилетний Игорь и четырёхлетний Андрей, стояли рядом, сопели от напряжения, мысленно помогая испуганной птице, и с надеждой поглядывали на мать.

– Как бы у него не было перелома, – сказала Марина. – Надо везти к ветеринару.

Приехали в лечебницу. Врач подтвердил диагноз, но ничем не помог: перелом в таком месте, что не подлезешь.

Дома все ходили грустные, дети так вообще расстроились и ушли в свою комнату. Видя их состояние, чувствительная жена попросила меня подержать голубя, а сама занялась крылом. Уж не знаю как, но она всё же исхитрилась наложить сизарю лангетку, и он оказался почти спеленатым, свободными были только шея, голова да лапки.

Таким и увидели его дети, когда мы их позвали.

– Мама, а он выживет?

– Хочется верить. Но для начала надо решить, как мы его назовём. Какие будут предложения?

Прозвучало несколько имён, голосованием выбрали Ваньку.

– Теперь, – сказали мы детям, – Ваньке нужен уход. Коль вы его спасли, доведите дело до конца.

– Мы ему сделаем домик! – радостно ответили мальчишки и опять убежали в комнату.

Общими усилиями временное жилище было подготовлено, голубь в нём переночевал. А на следующий день ему купили подходящую клетку, которая стала жилищем и больничной палатой одновременно. Мы, конечно, не знали, сколько времени займёт выздоровление, но очень надеялись на успех.

Голубь медленно поправлялся. Он осмелел, охотно клевал зерно, а когда дети чистили за ним в клетке, молча наблюдал, стоя в уголке.

Снять с него бинты мы не торопились, чтобы не навредить.

Просыпаясь по утрам, Игорь с Андреем первым делом бежали на кухню посмотреть на голубя, после чего задавали дежурный вопрос: «Уже можно?». Мы качали головами, и мальчишки с огорчением брели в ванную умываться.

Так продолжалось ещё несколько дней, пока в нашей семье не произошло важное событие. Мы с Мариной решили переехать в деревню.

Это был осознанный шаг ради наших мальчишек. Самое время было увезти их подальше от смога, тесноты и суеты на свежий чистый воздух. Дети охотно приняли наше предложение, но сразу же спросили:

– А Ванька?

– Возьмём с собой, – сказали мы.

– Ура! – закричали дети.

Так наша семья оказалась в деревне.

Старый ветхий дом, служивший дачей, встретил нас гостеприимно. Он ведь тоже любил, когда о нём заботились. А тут целое переселение народов: одних людей четверо, да в придачу птица счастья. И дом сразу повеселел.

Стояла середина октября. Ванька ещё не был готов к распеленанию, поэтому на семейном совете мы решили потерпеть до конца месяца, а там уже будет виднее, как поступить.

Когда долгожданный день пришёл, радостные мальчишки с самого утра напомнили о голубе. Делать нечего – даёшь свободу Ваньке!

Ох, как дети ждали этот момент, как надеялись на чудо!

Увы, чуда не произошло. Кость хотя и срослась, но крыло продолжало висеть. Нечего было и думать о том, чтобы выпустить Ваньку на волю.

– Пусть поживёт у нас до весны, – сказали мы. Дети ответили заливистым «Ура!».

И вышло так, что Ванька стал первым животным нашего двора. Именно с него начался отсчёт наших питомцев, о многих из которых вы прочтёте в этой книжке.

Голубь – птица уличная, вольная, и клетка Ваньке была, конечно же, тесна, но он терпел, а мы старались быть особенно внимательными и заботливыми. Каждый из нас успел к нему привыкнуть, и мы безо всяких натяжек считали его полноценным членом семьи.

А вот и весна. Ванька приободрился, всё чаще стал поглядывать в окно, через которое в его клетку заглядывало нежное солнышко. Там, за стеклом летали радостные птички. Когда он их замечал, всегда оживлялся, начинал бегать по клетке и курлыкать что-то своё. Иной раз хлопал крыльями, и тогда из клетки летела пыль вперемешку с остатками зёрен.

Каждый из нас понимал, что настала пора прощаться. Крыло зажило, работало исправно, поэтому держать птицу взаперти было жалко и бессмысленно.

Мы были готовы к расставанию, несмотря на то, что очень привыкли к Ваньке и полюбили его. С ним было весело и легко. Но дети, вырастая, покидают родительский дом, вот и эта красивая птица дождалась своего часа, и ничего тут не поделаешь.

Тёплым душистым утром Игорь с Андреем вынесли клетку во двор, поставили на землю и отбежали в сторонку, чтобы не пугать. Мы с Мариной тоже вышли из дома.

Как только Ванька увидел открытую дверцу, сразу засуетился, словно чувствуя дыхание свободы. Он потоптался, набираясь храбрости, а затем неторопливо вышел из своего домика. Походив по двору, стал похлопывать крыльями и делать маленькие пробежки. Подпрыгивая, пытался взлететь. Но вскоре, уставший, вернулся в клетку.

На следующий день Ванька тоже не улетел. Всё, что он смог сделать, это преодолеть несколько метров в сторону огорода, да и то низко над землёй и как-то неуклюже, неуверенно. Грузно сев у борозды, бедный приёмыш виновато пошевелил натруженными крыльями, сделал несколько шагов то в одну, то в другую сторону, а затем просто замер. Наверное, от отчаяния.

Мы поняли, что воздушная жизнь даётся ему пока с трудом. Словно подтверждая нашу мысль, Ванька не перелетел, а перескочил через борозду и зашагал по голой грядке, подёргивая неблагополучным крылом, которое слегка свисало.

– Почему он не улетает? – спросили дети.

– Значит, ещё не может. Ему нужна тренировка.

При этих словах Ванька разбежался и взлетел, но опять несмело, чаще нужного работая крыльями. Его сил хватило только на то, чтобы добраться до забора, где он и примостился на штакетине.

До самого вечера Ванька оставался возле дома: то сидел на крыше, то возвращался на забор. Клетку мы оставили открытой там же, на столе, но голубь её проигнорировал и ночь провёл на крыше, потому что утром нетерпеливый Игорь нашёл его именно там.

Мы не знали, что делать дальше и как бедняге помочь. У него не было даже укрытия. Пришлось заняться постройкой уличного домика. Установили его прямо на крыше, приладив к нему сходни в виде лесенки из тонких веток ивы. Рядом прикрепили кормушку.